Зёжик и Медвед. Сказки о нас. Саша Николаенко

было непонятно, где сказал и кто сказал. «А может, он за домом?» Зёжик побежал за дом, но там, за домом, только медвежонок грядки поливал.

      – Ну вот, я же сказал, не ты! – победно голос пропищал…

      Чтоб стать невидимым, достаточно уйти куда-нибудь подальше, но там, вдали, исчезнешь вместе с голосом своим, как ни кричи, не слышно будет здесь… «Ну или просто сразу быть размером меньше муравья… – подумал Зёжик, – какая-то блоха в моих иголках… ещё и даже чешется она… кусается она… да, где-то там, под ухом…» И ёжик лапкой почесал под ухом, под вторым…

      – Не ты, не ты! – опять хихикнул голос.

      – И что? Ты кто вообще? Чего ты лезешь, а? Что, самый умный, да? Я не о том вообще хотел сказать! Сейчас же замолчи! – от возмущения подумал ёжик вслух, и медвежонок удивленно обернулся, увидел Зёжика, растерянно спросил:

      – Чего?

      – Отстань, я не тебе!

      – Ну-ну… – сказал обиженно Медвед, который, кроме ёжика, не видел никого на грядках, кому бы ёжик говорил «отстань». «Сам прибежал ко мне сказать, чтоб я отстал, совсем с ума сошёл…» – подумал медвежонок про себя. Бывает так, что сила лап-зубов-когтей отстаивает правду не свою, а друга, или же правдой вслух не хочет друга обижать и аргументы лапой раздавать. Бывает даже так, что страшный рык медвежий – ры-ы-ы-ы-ы-ы! – лишь на секунду истину молчанья заглушит.

      – Ещё и обижаешь медвежонка, – пискнул голос.

      – Где ты?! А ну-ка, покажись! Давай лицом к лицу! Боишься, да?

      – Чего? Кого боюсь? Тебя!? – спросил Медвед и в этот раз, не удержавшись, прибавил вслух: – Чего, совсем с ума сошёл?

      И, подтверждая это, ёжик вдруг на месте закрутился, головой затряс. Известно, ёжик – голова на лапках, и потому он трясся весь, и лапами махал, подпрыгивал, опять подпрыгивал, да так, как будто бы сражался с тучей комаров:

      – Молчи! Отстань! Уйди-и-и!!!!

      И вдруг затих. Совсем затих на грядке, нос втянул и выставил колючки. А это означает на ежином: «Страх! Атака! Бой! Вперёд! За наших! Всё! Сдаюсь!» И ёжики (когда они сдаются) становятся совсем без брюшка и без лап – колючий колобок, клубок иголок, и там, внутри, ещё шипят: «Ш-ш-ш-ш-ш… Фу-фыф…» Такой клубочек лучше лапой не хватать, не перекатывать, вообще не подходить, особенно не наступать. Но медвежонок подошёл.

      – Эй, ёжик… Зёжик, ты чего?

      – Ты никого не видишь, медвежонок, там… снаружи? – еле слышно пропищало из шипов.

      – Да нет тут никого…

      – Получше посмотри… он точно там…

      – Да кто?

      – Не знаю… я его не видел… но он нас точно видит, медвежонок, точно… понимаешь, он сказал, что грядки поливаешь ты….

      – И что?

      – Как что? Невидимый следит за нами, знает каждый ш-шаг…

      – Ну, мы же ничего не делаем плохого, тем более что если он невидим, значит, меньше нас… ну, или очень далеко, нестрашно… Зёжик, вылезай давай…

      – Нет! Ты не понимаешь, медвежонок!