Ангел-хранитель аллеи Ангелов. Николай Бизин

Верховный (своей сухой рукой) отталкивается от стены под образами, встаёт и вступает прямо в сонмище бесов. Которые (кто спорит) когда-то были людьми. Которых Верховный понял как врагов народа. Чья правда, чьё счастье были смертью не только для их души.

      Какая чистота, какое понимание момента.

      Кто выдержит. А ведь были в нашей истории моменты, когда подобное уже совершалось. Не только Смута века XVII-го, а гораздо, гораздо раньше, когда ещё не было самого понятия: русский человек.

      Ведь Верховный, как русский человек, вступил в сонмище бесов, ища в себе такого всечеловека.

      Бесы явились – пугать. Сталин шагнул к ним – подумать.

      «Посмотри на русского человека; найдёшь его задумчива», – говорил Радищев. Вот я и (неосознанно) отправлялся из Санкт-Ленинграда в Москву – подумать; на деле – не думалось, а опустошалось: когда мелькали вёрсты, не оставалось ни мыли, ни чувства – всё уносилось в прошлое.

      Исчезал я «сейчащный» – наставало моё «всегда». Точно так было и с Долгим озером. Я шёл по трубам, и во мне (ребёнке) – не было понятия «русский человек»; как это вообще возможно? А очень просто: в советском Норильске понятия национальность практически не было.

      Все были норильчане.

      Это не была вся гамма (от альфы до омеги) – сверхчеловека, зато (как след в снегу – от упавшего света) это были первые подступы ко всечеловечеству; подобное уже было в нашей истории: «На Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозерцы, смоляне, муромляне и так далее, а ушли с него – русские.» (Лев Гумилёв)

      Поэтому ещё раз вспомним того, кто отправил вместе с князем Дмитрием двух иноков (Пересвета и Ослябю): «… игумен подмосковного Троицкого монастыря Сергий Радонежский (1314–1392).

      «Жизненный путь «великого старца», как называли его современники, выглядит парадоксальным. Он бежал от общества людей – а в результате стал его духовным предводителем; он никогда не брал в руки меча – но одно его слово на весах победы стоило сотен мечей.

      Удивительна и сама тайна, окружающая имя Сергия. Почти во всех великих событиях эпохи мы чувствуем его незримое присутствие. А между тем до нас не дошло ни его собственных писаний, ни точной записи его бесед и поучений.»

      Я не скажу (по аналогии), что всё наше общество пронизано духом Верховного; зачем повторять очевидное? Тем более что письменные труды Сталина сейчас как нельзя более актуальны.

      Я не скажу, что вклад его в наше будущее не совместим с вкладом игумена Земли Русской: они жили в разное время и в разном обществе; но!

      «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной, – говорил историк В. О. Ключевский. – Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное