Среда обитания – Космос. Екатерина Аристова

третий раз за неделю. Вас скоро застукают. Парринги во время полетов запрещены, и ты это прекрасно знаешь.

      – Скажи уж сразу – жизнь запрещена. Мы месяц летаем среди проклятущих звезд. Я больше не могу так жить!

      – Можно подумать, тебя тут афродизиаками каждый день кормят. Ты же не мужик, в конце концов. Потерпишь. А постельные кувыркания во время вахты, между прочим, ослабляют внимание.

      – Отсутствие кувырканий лично у меня еще больше ослабляет внимание. Я вообще уже плохо соображаю. Мне нужен мужчина.

      – Как, все еще нужен? Вчера не получила дозу витаминов?

      – Спугнули нас, – буркнула Пати, глядя на подругу исподлобья.

      – Доиграешься.

      – Но капитан меня любит.

      – Что?! Ты и с ним?!

      – Я не до такой степени одичала еще. Ладно, пошли работать. Ты ничего не слышишь? По-моему, двигатель сегодня покашливает…

      Лингвисты во время полетов находятся в отпусках. Для них работы нет. Если только дежурство на кухне, но очередь Сэм еще не подошла. Поэтому покидать столовую она не спешила, и задержалась поболтать с Карлином.

      Парень мне нравился. В отличие от его сестры. Двойняшки, они тем не менее кардинально различались.

      Мэттир – главный весельчак и шут корабля. Розоволосая Милина, ботаник и археолог – главная зануда и ханжа. Ребята родились и выросли на Либерсии, где главенствует протестантизм. И сестра слишком близко к сердцу эту религию приняла. Историю ее появления на корабле никто не знал. Мэтт даже Пати не рассказывал.

      А вот щупленький инженер расстался с перспективной работой благодаря несдержанности. Как-то раз двинул по челюсти первому пилоту.

      Я бы с удовольствием повторила этот трюк с местным вторым пилотом…

      У выхода из столовой девушка как раз с ним столкнулась. Француз смерил ее презрительным взглядом и задрав подбородок, с достоинством прошел дальше. Наконец-то научился. Сначала он отшатывался от нее, словно от зараженной Цирцеей. Затем перешел к защитному сарказму, как во время короткой остановки на Гаапте.

      За отдельным столиком оживленно болтали двое мужчин. Тот, что помладше и смазливей, Руслан Сибур, оставался тайной за семью печатями. То ли наемник, то ли канонир*. Военное звание неизвестно. К лингвистке отчего-то проникся неприязнью с первой встречи и ограничивался кивками да бурчанием в ее сторону приветственных словечек.

      Второй – доктор Сахир Фарах, выходец с Ла Мера, и как все арабы, обладающий яркой внешностью и черными пушистыми ресницами. Относился ровно ко всем членам экипажа. С Самантой был вежлив, не избегал бесед, но и не навязывался. И лингвистка тоже лишний раз старалась не надоедать.

      Я и сама не любитель пустой трепотни.

      Перу Фредрикссону, сидящему через столик от доктора и канонира, Сэм симпатизировала. Геолог, сухопарый узкоскулый мужчина не первой свежести оказался шведом, безумно любящим свою работу. Она совершенно не разбиралась в геологии, но Пер