Большая книга ужасов – 63 (сборник). Елена Арсеньева

вроде бы историк такой? – напряг я извилины. – Скифы, то-се…

      – Верно. Великий Геродот писал о скифах, сколотах, а также и о неврах – жителях древнейшей страны Невриды. Они жили близ Западного Буга и Припяти – примерно там, где теперь находится Белоруссия. Предания гласят, что именно невры остановили скифского царя Арианту, властителя Северного Причерноморья. Покоритель многих земель сгинул в этом походе, где ему противостояли не простые люди, а оборотни. Геродот был уверен, что раз в год каждый невр превращается на несколько дней в волка, а потом снова принимает человеческий облик. На самом же деле только ведуны, стражи племени и воины владели даром оборотничества.

      Жизнь невров в тех краях была очень трудной, и вот однажды некий молодой вождь увел часть племени в более южные и более плодородные земли. Те невры, которые остались в прежних краях, постепенно все обратились в волков. Ушедшие роднились с другими племенами, и оборотничество постепенно забывалось… Эта способность сохранилась лишь у немногих, да и они порой не ведают о своем тайном даре. Он пробуждается лишь тогда, когда необходимо помочь людям или защитить их.

      – Ну так ведь вы сказали, что племени невров больше нету, – перебил я. – Какие ж тут могут быть потомки?

      – Потомок – это не обязательно сын или внук, – улыбнулся Ликантроп. – Потомок – это может быть прапрапраправнук в десятом иди даже сотом колене. Понимаешь, Антон, невозможно перестать быть невром. Можно об этом не знать, но не быть им – нельзя.

      – То есть я, типа, невр? – хмыкнул я недоверчиво.

      – Это именно так, – кивнул Ликандр.

      – А по какой линии, материнской или отцовской?

      – Отцовской.

      – Значит, мой папа тоже невр? – недоверчиво протянул я. – И он тоже волком оборачивался? Слабо верится…

      – Если ты говоришь про Григория Васильевича, – сказал Ликантроп, – то он всегда был и будет человеком. Никто из его предков не принадлежал к племени невров.

      – Вы что?! – так и взвился я. – Он не принадлежал, а я принадлежу?! Вы что, хотите сказать, что он мой не родной отец?! Да я на него похож – вылитый!

      И осекся. Вдруг в памяти зазвучало уханье совы-карги:

      «Если женщина поест мяса того зверя, которого убил волк, а потом у нее ребенок родится, то и он тоже рано или поздно, когда час его пробьет, волком взвоет и в шкуру оденется. Твоя матушка мяса поела. Потом тебя и родила. Два отца у тебя: один – человек, другой – волк. Как же тебе было не обернуться?!»

      – Вижу, вспомнил, что тебе Ноктуа говорила? – понимающе кивнул Ликантроп.

      – Мне это ведьма говорила! Сова! – возразил я. – Какая еще Ноктуа?

      – Имя ведьмы – Ноктуа[7]. На одном из древнейших колдовских языков это и значит – сова.

      Я сразу вспомнил Гатику. И вдруг спохватился:

      – А откуда вы знаете, что мне говорила сова… ну, эта Ноктуа?

      – Да ведь я ведливый, – усмехнулся Ликантроп. – Ведомо мне много.

      – И небось ведаете, кто тот волк… и почему я вообще… зачем… и как мне обратно… обратно как…

      Язык у меня заплетался от волнения

7

Ноктуа (лат.) – сова.