Пеший камикадзе. Книга первая. Захарий Калашников

беззвучно, но читаемо произнёс одними губами: 'Нас Родиной не испугаешь!', отчего Егору стало только хуже. Всё сказанное комбригом прозвучало жестоко и чертовски обидно, словно ему – офицеру и командиру инженерно-сапёрной роты, ежедневно рискующему жизнью и выполняющему одну из самых сложных задач этой войны – поиск и обезвреживание мин–сюрпризов, фугасов и самодельных взрывных устройств – ничего нельзя доверить, будто он пустое место.

      – Я что, не соответствую занимаемой должности? – отрывался Бис на Чечевицыне, вернувшись в расположение роты и устроив свой суд. – Ты скажи мне, Чечевицын, почему ты проебал автомат, а я не соответствую должности? Ты соответствуешь, а я – нет! – орал Егор в испуганное лицо солдата. Наконец, изрядно утомившись, Бис схватил солдата за ворот, притянул к себе и сказал. – Я убью тебя, если до конца срока командировки ты не вернёшь в оружейную комнату четыре магазина с патронами и подсумок… Убью, понял?

      – Так точно! – признал поражение Чечевицын.

      – Покупай, меняй, воруй, но, чтобы к концу командировки… Ясно?

      – Так точно!

      – Не найдешь, застрелю!

      – Обещаю, найду! – как осиновый лист на ветру задрожал солдат.

      – Исчезни! – выпустил его Бис.

      Поздно вечером к Егору прибежал из штаба посыльный и передал письмо из дома, от жены. На тетрадном листе, между строчек, был очерчен контур ладошки сына. Егор прижался лицом к бумаге, думая, что почувствует детский запах, но бумага ничем не пахла:

      'Здравствуй мой милый, родной, ненаглядный!

      У нас всё хорошо. Потому что я знаю, если у нас хорошо – всё хорошо будет и у тебя. Не волнуйся за нас. Сейчас уже ночь. Наконец уложила нашего сына спать, перегладила бельё – он у нас такой поросенок, стирать можно бесконечно, и решила написать тебе пару строчек. Обвела тебе его ладошку, пока спит, чтобы ты видел какой он уже большой. Времени писать совсем не остаётся. Пишу, а у самой глаза закрываются. Но самое трудное справиться с собой и не думать, что каждый день, каждый час с тобой может что–то случиться. Я и не думаю об этом, днём сын не даёт скучать, а вот сейчас щемит сердце при мысли этой. Но я не думаю.

      Мама допоздна работает, приходит затемно. Когда она приходит, от них с Матвеем ещё шумнее становиться. Отец каждый вечер у телевизора, смотрит новости. Сынок тоже. Сгоняет деда в кресло, ложиться на диван, я даю ему бутылочку, и он ест. Сам.

      Мне очень понравилось твое стихотворение обо мне, очень красивое.

      Целую тебя за него нежно–нежно. Твоя Катя'.

      Егор перечитал письмо трижды и теперь разглядывал слегка неаккуратные буквы.

      – Засыпала милая, – прошептал он, чувствуя, как пылает его лицо. – Устала, моя хорошая. Спи… Скоро все это закончится.

      Война в Чечне приняла совершенно иную форму нежели была год назад, превратилась в партизанское противостояние и во всём чувствовалось, что такой она будет ещё долго. Тяжёлые кровопролитные