Первая формула. Р. Вирди

она грязная, – буркнул я, разглядывая мутную жижу.

      – Хорошо. Давай подождем и понаблюдаем, – кивнул учитель.

      Мы ждали. Смотрели. Не знаю, сколько прошло времени до тех пор, пока на лице Маграба не появилось удовлетворенное выражение. Знаю одно – в окне моего трюма забрезжил вечерний свет, бросая на пол мягкие золотисто-оранжевые отблески.

      – Что видишь сейчас, Ари?

      Мусор осадком опустился на дно кружки, и поверхность снова стала прозрачной.

      – Вода опять чистая. Ну, если так можно сказать.

      Маграб кивнул.

      – Запомни наш опыт. Любой ум очищается, если ты даешь ему для этого определенное время. Хочешь быть плетущим – учись погружаться в безмолвие и очищать сознание, не обращая внимание на то, что происходит вокруг. Итак, этим и займемся, – указал он на булыжники. – Сиди и думай о камнях.

      Мы застыли в неподвижности и сидели так всю ночь, пока мои мозги не начали кипеть. Кажется, я спал и мне снились проклятые каменюки.

      Маграб тогда и не подозревал, каким хорошим наставником оказался. Пожалуй, слишком хорошим.

      С двух камней все и началось.

      13

      Пауза. Вопросы

      Элойн дернула меня за рукав, и я сделал паузу. Мы обменялись долгими взглядами. Похоже, у певицы есть вопросы.

      Дождь почти стих, и с неба срывались лишь редкие капли. Наверное, скоро закончится. Элойн все еще прижималась ко мне. Ее глаза излучали мягкое тепло, способное высушить промозглую сырость.

      – И как же ты это сделал?

      – Сделал что?

      – Ты ведь вызвал огонь в той таверне. А говоришь, что плетущий не может его породить.

      Я промолчал, и Элойн слегка покусала губы, видимо, обдумывая следующий вопрос:

      – Расстроился, что заметила несоответствие?

      Я поднял бровь:

      – Ткнул концом посоха в очаг и сплел вокруг него воздушный поток, несущий и подпитывающий пламя. Дальше оставалось лишь его направлять.

      – Не тогда, – покачала головой она. – В другой таверне, когда за мной пришли пастыри.

      Итак, она и вправду кое-что поняла. Объяснить я мог, вот только желания рассказывать эту часть истории не было. Не хотел вновь будить старую боль.

      – Ты права. Я действительно вызвал огонь, не имея источника.

      Элойн повременила, дожидаясь более подробного ответа. Затем поняла, что ничего не светит, положила руку мне на плечо, и меня вдруг пронизала боль – словно бритвой полоснули, а не ногтем.

      Ахнув, я отпрянул и потер то место, куда она воткнула свои коготки.

      – Зачем ты это сделала?

      – Кто обещал быть джентльменом? И кто уклонился от ответа?

      Вспыхнувшая на ее лице улыбка запросто могла снять боль. И почти сняла.

      Я снова помассировал плечо, и Элойн издала тихий смешок:

      – Ну-ну. Ничего я такого не сделала. В твоей жизни бывали раны и пострашнее, правда?

      – Обычная ошибка, – прищурился я. – Принято думать, что сильная боль делает тебя нечувствительным к укусу комара. Неправда: больно