Первая формула. Р. Вирди

греха Падшего.

      И однажды небесная жемчужина треснула, и в трещину выплеснулись сполохи красного и оранжевого пламени. Раскололи они первое яйцо, нарушив безмолвие и великий покой. Растекся огонь, завыл и заспорил с темной пустотой. И… появился Брам.

      Возник он в огне и в свете и вышел в темноту – первым из сущностей нового мира. Говорят, что до сего дня никто не ведает, как выглядел он. Уж слишком велик был Брам, и нет таких слов, чтобы описать его. Единственное, что нам нужно знать, – сначала была чернота, а потом к жизни возродился он и выжег огнем своим бесконечное ничто.

      Что же ощутил он в первый миг? Великую пустоту.

      Здесь ничего нет… Ничего, кроме меня. Я одинок.

      В груди у Брама заныло, и он впервые познал боль.

      Куда ни глянь – не на чем остановиться глазу, и нет конца той пустоте. Я один…

      Пустота в сердце его все росла, и Брам желал ее заполнить.

      Потерянный и одинокий, начал он свое странствие. И нес он с собой осколки скорлупы, и засыпал от усталости, положив на них голову. Хранившиеся в скорлупе свет и огонь, дававшие яйцу тепло, давно погасли, и перетекли они в тело Брама. Итак, спал он в ледяных пространствах, не зная, как быть и что делать.

      Куда бы я ни пошел, сколько бы ни искал – здесь нет ничего. Одна чернота, и нечем ее заполнить. Мне холодно… Пусть кончатся мои несчастья!

      Устав от тяжелого сна, прихватывал Брам с собой жемчужные осколки яйца и продолжал свое странствие. Прошло немного времени, и совсем обессилел он от одиночества. И зарыдал в темноте.

      Как больно… Невыносимо огромна эта пустота! Пусть же она осветится! Только чем осветить ее? Где тот теплый огонь, что видел я до своего рождения?

      Тьма одолела Брама, притушив его внутренний свет, и создатель всего сущего изнывал от тоски и грусти и лил горькие слезы.

      Как же хрупок я, как непрочен… Еще немного, и разобьюсь я, словно яйцо, давшее мне жизнь! Мне нужно… что-то, не знаю что. Прошу…

      И вдруг жемчужный свет, что дало Браму яйцо, полился из его глаз. С ресниц его закапали слезы из белого огня, и упали они на пальцы его. Ощутив их тепло, раскинул Брам руки, и во все концы пустоты разлетелись его слезы. Упали они во тьму и повисли там, заблистав в необъятной ночи.

      Тепло… Свет.

      Протянул он руку и покачал светящиеся точки на ладони.

      Они живые. Настоящие… И нет от них никакого вреда. Они заполнят тьму. Теперь я не одинок! Как тепло!

      И притянул Брам пылающие слезы к груди своей, и светящиеся сферы избавили его от одиночества.

      Так сотворил Брам первую материю мира, первые огни его. Сотворил звезды. Некоторые из них мигали – вот-вот погаснут, – и Брам дунул на них, и выросли они. Дыхание его давало жизнь, рождало огонь, что рассеет черную ночь.

      Нет… Не умирайте!

      Он дул еще и еще.

      Танцуйте, дышите! Только не надо бросать меня в темноте!

      Так уговаривал он каждую звездочку, так пóтом и кровью своей поддерживал в них жизнь. И первые в этом мире друзья его светили ярко. И заняли они свои места в пространстве, и каждому из них