Сны о свободе. Никита Панин

сжала кулаки. – Наследница герцогства Ла-Шерле сумеет отстоять свою честь».

      – Ну и где же ваша женщина? – послышался снаружи фургона голос молодого министра. – Покажите ее мне!

      «Мне нечего терять, – подумала Андромеда и удивилась своей внезапной решительности. – Жизнь и так отняла у меня слишком много. У меня осталось только дворянское достоинство. И уж его-то я сумею сохранить!»

      Времени на размышления не оставалось. Андромеда внезапно вскочила на ноги и что есть силы оттолкнула от себя Красноглазого.

      – Ты что, спятила? – возмутился контрабандист, ошарашенно округлив глаза.

      Красноглазый растерялся всего на пару мгновений, но этого времени хватило Андромеде, чтобы выхватить из его ножен кинжал. Заполучив оружие, княгиня без объяснений вылетела из фургона и спрыгнула на землю…

      …чтобы столкнуться лицом к лицу с молодым министром.

      Во дворе крепости воцарилась полная тишина. Антоний фон Фишер, склонив голову набок, изучал Андромеду своим пристальным взглядом. Командир контрабандистов замер неподалеку и тяжело дышал.

      – Никто из вас меня не тронет, – заявила Андромеда и продемонстрировала собравшимся кинжал.

      Несколько мгновений солдаты еще продолжали сохранять тишину. Затем, словно по команде, гарнизон разразился издевательским хохотом. Лицо Андромеды тут же залилось краской. Смех солдат остудил ее решительность.

      Антоний фон Фишер тоже улыбнулся и, когда смех солдат утих, мягко спросил:

      – Ты собираешься драться, девочка?

      Княгиня сжала губы и направила острие прямо в лицо министру. Антоний фон Фишер блеснул глазами.

      – Ты собираешься драться со мной? – уточнил Антоний.

      Во рту Андромеды пересохло. Решительность, заставившая схватиться за кинжал, вдруг отступила, и на смену ей пришел страх. Но княгиня умела сохранять самообладание. Она гордо подняла голову и, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, заявила:

      – Даже если бы я родилась мужчиной, я бы не стала унижать себя сражением с таким бесчестным человеком, как вы.

      По двору прошел шепот, а командир контрабандистов испуганно икнул. Самодовольство Антония фон Фишера как рукой сняло, и его лицо перекосило такое выражение, будто он только что получил оплеуху.

      – Я не глупа, чтобы сражаться с вами и вашими людьми, – продолжала княгиня, снова набираясь смелости. – Но, если кто-то из вас посмеет сделать хоть шаг ко мне, я, клянусь небесами, убью себя этим кинжалом.

      Антоний фон Фишер натянуто улыбнулся. Похоже, что смелое поведение Андромеды стало для него полной неожиданностью. И прежде чем министр успел сказать в ответ хоть слово, Андромеда ощутила на своем плече тяжесть чьей-то руки и услышала дерзкий голос:

      – Но сначала этому храбрецу придется убить меня!

      Андромеда почувствовала невыразимую благодарность Красноглазому. Пусть она не строила наивных надежд, что им вдвоем удастся выстоять против гарнизона, но княгиня была растрогана готовностью Красноглазого