Сны о свободе. Никита Панин

человек во благо собственного счастья?

      – Ваше высокоблагородие? – Андромеда открыла глаза. – Я полагаю, вы разделяете мнение его превосходительства?

      – Да, Ваше Величество.

      – Тогда, будьте добры, проверьте туннель.

      Профессор Реджис направился к арке, помеченной руной «ᛈ». Однако, подойдя к ней, он замер.

      Сначала Андромеда решила, что математик просто набирается смелости шагнуть в черный туннель. Но затем княгиня поняла, что он к чему-то прислушивается.

      И правильно делает.

      Из туннеля доносился шепот. Возможно, это был усиленный эхом шум ветра, а возможно, и чей-то разговор… Второе казалось маловероятным. Каким образом некто смог забрести так глубоко в лабиринт, когда в нем не было сквозняка? Очевидно, шепот, доносившийся из туннеля, – это на самом деле ветер.

      И все же… Андромеда четко слышала в звуке, доносившемся из туннеля, слова «гала» и «рок». Конечно, уверяла себя княгиня, это была лишь игра воображения. Но тогда почему ей слышались слова не родного языка, а древнего?

      «Какие нелепые мысли приходят в голову в этом жутком месте!» – подумала Андромеда.

      – Это всего лишь ветер, – граф Шнайдер наконец озвучил общие подозрения. – Ступайте, ваше высокоблагородие.

      Профессор Реджис ничего не ответил, но повиновался.

      Как и в прошлый раз, Андромеда долго наблюдала одинокий силуэт своего спутника, углубляющийся все дальше и дальше в туннель. Вскоре профессора окутала тьма, и княгиня могла разглядеть лишь тусклое мерцание факела.

      А тем временем шепот, доносившийся из туннеля, стал громче.

      – Гала… рок… гала…рок…гала…рок…

      Андромеда почувствовала, как от волнения у нее учащается сердцебиение. Она с напряжением вглядывалась в черный туннель и ждала, когда хоть что-нибудь произойдет. Она надеялась услышать голос профессора, радостно сообщающий, что коридор безопасен… и боялась уловить глухой удар его тела о дно каменного мешка и короткий, оборванный быстрой смертью крик.

      Жизнь во дворце научила Андромеду хладнокровию. Но здесь, в древнем лабиринте, княгиня почти потеряла самообладание. К стыду своему, Андромеда обнаружила, что кончики ее пальцев и колени дрожат, будто от холода.

      Граф Шнайдер достал платок и вытер выступивший на лбу пот.

      – Святые небеса… – тихо произнесла Андромеда. – Ваше превосходительство, вы можете говорить что угодно про игру воображения… но я уверена, что это не ветер. В том туннеле кто-то есть.

      Стоило ей сказать это, как из туннеля донесся раздирающий душу вопль профессора.

      Андромеду бросило в жар.

      Пламя факела заметалось по туннелю. Два раза его скрыли неясные тени. Затем пламя погасло.

      Профессор Реджис замолчал навсегда.

      5.

      – Моя госпожа, ему уже нельзя помочь, – быстро среагировал граф Шнайдер, стараясь остудить чувства Андромеды. – Он знал, на что идет и ради чего. Он умер ради вашей свободы. Сделаем же