Иисус на Русской равнине, или Иррацио. Максим Яковлев

души, даже самые чёрные, смрадные.

      – Но ведь есть Церковь, она тоже учит жить правдой Божьей, я же бывал на службах, а каков итог? Итог нулевой. Получается, в стенах храма правда есть, а за стенами, как не было её, так и нет. То есть, люди десятками лет стоят на службе, учатся правде, а потом идут в мир и ничегошеньки не меняется. Хотя почему не меняется, очень даже меняется в худшую сторону. Это как, по-твоему?

      – У верующих отняли меч, но сказано: «продай одежду свою и купи меч». Меч – это слово Истины и действие Божьей правды. Вместо меча навесили на шею ярмо безвольной покорности и послушания без рассуждения. Люди ходят в храм, как в баню: помылись, и по домам – с лёгким паром! Это в лучшем случае. Русская душа это целомудрие, великодушие, нестяжательность, необоримое стояние в Божьей правде, спасающей мир, потому что «не в силе Бог, а в правде!» – это сказано русскими и больше никем. Мир ищет света русской души. «И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме».

      Бульдозер поднялся с места:

      – Разговор окончен. Ты принимаешь моё предложение пожить здесь, по-крайней мере, столько, сколько посчитаешь нужным?

      – Принимаю, – Иисус также поднялся с места. – Но при условии свободного выхода за ворота.

      – Как хочешь. Я предупрежу охрану Через пару часов приглашаю на ужин, сегодня жареные караси под сметаной, свои, озёрные. Очень рекомендую.

      – Мне лучше побыть одному.

      – Воля твоя, – пожал плечами Бульдозер.

      Вечер пришёл сырой, туманный. С озера тянуло горечью краснотала, свежей рыбой, прелым деревом, дымом, дёгтем… Озеро словно растворилось в воздухе, казалось, оно было повсюду, со всех сторон, то отступая, то приближаясь сквозь мигающие огоньки, сквозь волнующую прохладу, сквозь чей-то невнятный рассеянный разговор…

      Угловое окно спальной комнаты хозяина дома на втором этаже, задёрнутое портьерой, слабо светилось снаружи оранжевым прямоугольником. Полковник Тарутин лежал ничком на кровати с зажатым в правой руке пистолетом.

      Взлаяли и завыли собаки откуда-то с городской окраины.

      Он перевернулся на спину.

      – Продай одежду и купи оружие… – голос был странный, почти чужой. – Вот так, значит, – он только теперь приоткрыл глаза. – Одежда это имущество, имение, насколько я понимаю, а оружие, то есть, меч, это, как выяснилось, дело правды. Правды.

* * *

      Утром Иисуса не обнаружилось.

      – Роман Игоревич, вы же сами приказали, – оправдывался охранник.

      – Да я ничего. Когда ушёл?

      – Ещё не рассвело, я только сменился.

      – Я так и думал.

* * *

      Спорткомплекс «Звёздный» сиял в ночи праздничным фасадом в гирляндах огней, разбросавших своё разноцветье по зеркальным капотам и крышам престижных автомобилей, припаркованных в несколько рядов на отдельной ограждённой стоянке.

      Начинался первый период матча областной Неофициальной Хоккейной Лиги (НХЛ!), организованной по личному