Соседская вечеринка. Джейми Дей

заботиться школа: выбросы парниковых газов, размеры классов, консультации по психическому здоровью, издевательства, бедность, жестокое обращение с детьми, гендерные и расовые вопросы, но нет, мою дурацкую футболку выставили серьезной проблемой, которую потребовалось немедленно решить.

      – Твоя мама принесла тебе другую?

      – Ага, – признаюсь я, – но на следующий день я создала онлайн-петицию, в которой говорилось, что моя одежда не была неприличной и весь стандарт нужно переписать. За пару недель я собрала триста подписей, даже от некоторых учеников средней школы.

      – Что было потом? – заинтригованно спрашивает Джей.

      – Мою петицию отклонили на заседании школьного совета.

      – Полагаю, тут-то и наступает время для граффити, – говорит Джей.

      – На фото, которое я тебе показала, как раз момент, когда я написала баллончиком «Идите на…» на двери школьного спортзала.

      – Ого, – произносит Джей, его глаза расширяются.

      – Мне, вероятно, все бы сошло с рук, но девушка моего двоюродного брата выдала меня.

      – Но как? – не понимает Джей. – На этом снимке может быть кто угодно.

      Я снова открываю фотографию на своем телефоне, пальцами увеличиваю изображение, особенно фрагмент, где видно руку, держащую баллончик с краской. Становится заметно изменение цвета на моем запястье – родимое пятно. Я показываю Джею такую же отметину на своей коже.

      – Райли Томпсон живет вон там. – Я указываю на дом Райли. – Она была моей лучшей подругой, когда мы были маленькими, и мое родимое пятно было постоянной темой для разговоров. Оно завораживало ее. У нее нет ни единого изъяна на теле.

      – Что она выиграла, сообщив о тебе? Получила денежное вознаграждение?

      Не уверена почему, но у меня такое чувство, что деньги очень важны для Джея.

      – Не-а. Но она президент студенческого совета. Может быть, она чувствовала себя обязанной. Или она хотела повысить свой авторитет у руководства школы. Ее всегда привлекал престиж.

      – Тебе обязательно ходить в летнюю школу? – спрашивает Джей.

      – Нет, я все еще могу сдавать домашнее задание, тесты и не провалить четверть. Бывало и хуже.

      – Как твои родители восприняли это?

      – Не очень хорошо. Я наказана на половину лета. Я могу устроиться на работу, ходить на работу, возвращаться домой, и все. О, и я могу присутствовать на этой дурацкой вечеринке, вероятно, потому что мои родители знают, что я не хочу на ней быть.

      – Вот это я понимаю наказание, – говорит Джей со смехом. – Ну, ты можешь общаться со мной этим летом, при условии, что я перееду. – Мне бы этого хотелось, но ему не обязательно знать об этом. – Ты не единственная неудачница в Мидоубруке, – добавляет Джей, указывая на себя.

      Мы раскачиваемся, поднимаясь все выше. Цепи скрипят под нашим весом.

      – А кто сказал, что я неудачница? – В ответ на это Джей бросает на меня взгляд, который мгновенно разоблачает мой блеф. – Ладно, я неудачница, – признаю́ я.

      – Мне двадцать