Обратная сторона руны. Мария Куприянова

мог принять руну, находился сейчас одной ногой в могиле, жестоко избитый отчимом за… Что там тараторил паренек? «За неповиновение и отступничество от Благодетельной Нелл».

      – Я зашел к ним сегодня утром, – сбивчиво рассказывал Кнуд, – а там мамка его вся опухшая… Синяки на лице… К нему даже не пустила. Грит, старикана разбужу еще… А он с похмелья похуже медведя-шатуна будет.

      – Так как же ты понял, что твой друг в беде?

      – Я в окно заглянул… а там…

      – Ясно.

      Они почти бежали, оскальзываясь на развороченной телегами дороге. Полы светлой лекарской мантии стали черными и мокрыми от грязи, в башмаках хлюпало – давно Эйвон Коул не забредал в такие глухие бедняцкие районы, еще и пешком. Наконец Кнуд остановился возле неприметной лачуги.

      – Вот, —оперся он руками о колени, пытаясь отдышаться. – Здесь Рин живет.

      Коул поднялся на крыльцо, постучал. Дверь скрипнула, и на улицу выглянула женщина: лицо в синяках и ссадинах, один глаз заплыл, губы разбиты. Прежде чем она успела что-то сказать, он произнес:

      – Я – лекарь и пришел помочь вашему сыну.

      Женщина отшатнулась, опасливо обернулась, после чего прошелестела:

      – Уходите. Мы не нуждаемся…

      – Нет, нуждаетесь. – Коул мягко отодвинул ее с пути. – Вам не о чем волноваться.

      – Но… мой муж… – Женщина сонно моргнула, повинуясь успокаивающему заклинанию, который наложил на нее маг. – Если проснется…

      – Где ваш сын?

      Она прошла в дом, тихонечко приоткрыла дверь в дальнем углу. Коул оказался в тесной комнатушке, вся обстановка которой состояла из лежанки, небольшого столика и стоящего в стороне сундука. Целитель присел рядом с лежащим без сознания Рином и начал осмотр. Затем закрыл глаза, вытянул руки и провел ими над телом, от головы до ног, исследуя внутренние травмы.

      За всю свою жизнь он повидал достаточно, чтобы сделать неутешительный вывод: мальчишка доживал свои последние часы. Целитель тяжело вздохнул и посмотрел на мать. Та стояла в дверном проеме, нервно кусая ногти.

      – Ваш сын в очень тяжелом состоянии, – заключил он. – Сломаны правая рука и несколько ребер, повреждены внутренние органы, но самое главное – травма головы. Велик риск скопления крови под черепом, и…

      – Это значит, нет надежды… – прошептала женщина и, побледнев, обессиленно сползла вдоль косяка на пол.

      – Отчего ж?

      – Мой муж – лекарь, кое в чем я научилась разбираться.

      Голос ее дрогнул, крупные слезы покатились из глаз.

      – О, Милосердная Нелл, за что же… За что…

      – Обычному лекарю тут не справиться, согласен. Но я – необычный.

      Глухие рыдания прервались. Мать взглянула на Эйвона. В ее молящих глазах блеснула робкая надежда.

      – Вы можете помочь? Можете?

      – Это будет непросто, и моих сил хватит только на то, чтобы убрать внутренние кровотечения. Но у него появится шанс выжить.

      – Так вы тот самый… – Она осеклась и обернулась, опасаясь, что ее услышат. И шепотом добавила: – Сын Аразиэля?

      – Не совсем. Но и от истины вы тоже