Молчи, Россия, молчи! Полиция не дремлет. Аркадий Аверченко

самый страшный человек и есть!

      – Черт возьми! – рассердился журналист. – Если у вас не мания величия – расскажите, в чем дело.

      Занзивеев взял его за руку, отвел в угол, огляделся и пронзительным шепотом сказал:

      – Кто я? Вы знаете, что у нас большинства нет? Вы знаете, что все последние голосования по важнейшим вопросам в Думе решаются большинством одного голоса…

      – Ну да, знаю.

      Занзивеев наклонился к самому лицу журналиста и, дрожа от внутреннего восторга, прошипел:

      – Так вот этот один голос – именно я! Захочу – будут у нас броненосцы, захочу – не будут… Как – смотря по настроению.

      – Черррт возьми! – только и мог сказать потрясенный журналист.

* * *

      Снова Занзивеев ходил по кулуарам из угла в угол, одинокий, шевелящий пальцами и усмехающийся.

      Тихо и скромно ходил, держась у стенки, страшный человек.

      Журналист, спрятавшись за колонной, следил за ним. Потом подошел, взглянул робко и почтительно на Занзивеева и прошептал:

      – Пропустите законы о печати.

      – Вы мне нравитесь, – подумав, сказал Занзивеев. – У вас нос симпатичный. Хорошо, пропущу.

      Тяжелое занятие

      Недавно в Думе какой-то депутат сказал речь приблизительно следующего содержания:

      – Я не говорю, что нужно бить инородцев, вообще… Поляков, литовцев и татар можно и не бить. Но евреев бить можно и нужно – я удивляюсь, как этого не понимают {Подлинные слова, сказанные Марковым вторым с трибуны 3-й Думы.}?!

      Тогда же многие заинтересовались – как, каким образом депутат мог додуматься до сказанного им? Многие изумлялись:

      – Что это такое? Как человеческая голова может родить подобную мысль?

      Вот как:

      Однажды депутат не пошел в Думу, а остался дома и сидел в кабинете злой, угрюмый, раздражительный.

      – Что с тобой? – спросила жена.

      – Речь бы мне нужно сказать в Думе. А речи нету.

      – Так ты придумай, – посоветовала жена.

      – Да как же – придумай! Вот сижу уже третий час, стараюсь, как ломовая лошадь, а голова все не думает!

      – Удивительно! Как же это человеческая голова может не думать?

      – Да так вот. Вот сижу и твержу сам себе: ну, думай же, черт тебя возьми… Придумывай речь. Ну! И тут же глядишь на обои – думаешь: какие красивые красные цветочки! Или на стол посмотришь: хороший, мол, стол. Дубовый… Двести рублей за него плачено. Тут же сам себя и поворачиваешь: да ты о речи лучше думай!

      – А самой речи не выходит?

      Депутат скорбно заморгал глазами:

      – Не выходит. Не думается.

      – А голова-то у тебя большая, – сказала задумчиво жена, смотря на мужа. – Тяжелая. С чего бы?

      – Да черт ли в ней, что большая! Чего не надо – то она думает: о цветочках там, о столе. А как к речи обернешься – стоп, анафемская. Молчит.

      – А ты поболтай ею так! Пошибче… Может, мозги застоялись.

      Депутат покорно поболтал головой.

      – Ну?

      – Ничего. Молчит. Вот в окно сейчас