Контракт на гордость. Алекса Гранд

брат, – поправляет Волкова Иван и, наклонившись, доверительно сообщает: – и я тоже от него не в большом восторге.

      Глава 10

      Лиза

      Может, все мужчины – наркотик?

      Иногда от них начинается депрессия,

      а иногда, как сейчас, от них вырастают крылья.

      (с) к/ф «Секс в большом городе».

      – И, кстати, я к вашим теркам не имею никакого отношения. Я вообще в Питере в военке чалился, когда у вас все случилось, – беззлобно сообщает Филатов и неторопливо стаскивает футболку, чтобы вытереть ею пот со лба. Хмурится, не дожидаясь от меня комплимента в адрес шести идеальных кубиков его пресса, и подначивает напряженного Сашку: – но, если тебе так сильно хочется выпустить пар, добрый Иванушка всегда к твоим услугам.

      – Решил взять реванш за прошлый… десяток поражений? Или сколько их там было? – с усмешкой возвращает собеседнику подачу Волков и бездумно поглаживает мою спину под аккомпанемент звучного зубовного скрежета. А я едва удерживаюсь от вопроса, не мешаю ли я им двоим.

      – Почему бы и нет? – снова цепляет ослепительную улыбку Ванька и пытается втянуть меня в их противостояние: – особенно если принцесса пообещает поцелуй победителю!

      В этот момент сказать самодовольному брюнету хочется много. И то, что он охренел и губозакаточную машинку я ему организую по распродаже. И что его полуголая тушка меня совсем не впечатляет, слюни не текут, и желание записаться в клуб его фанаток спит беспробудным сном. Под конец моя фантазия и вовсе доходит до запрещенной расчлененки, от подробного описания которой парней спасает Григорич.

      – Так, орлы, – гаркает он командным тоном и, выуживая меня из крепких Сашкиных объятий, едко добавляет: – мериться пиписьками можете сколько угодно, только Лизавету не вмешивайте. Что встали? Марш на ринг, а мы чай пить. С крекерами.

      Новый кабинет Вронского совсем не похож на старую пыльную каптерку: мебель добротная, дубовый письменный стол, удобное кожаное кресло и широкое окно на пол стены. Одна полочка с кубками осталась неизменной, правда, наград сейчас как будто вдвое больше.

      – Как дела ваши, Николай Григорич? Как дочка, внуки? – и пока наставник кипятит воду и засыпает черный чай с травами в пухлый заварочник, я натыкаюсь на наше с Сашкой фото. Все-таки старик невероятно постоянен в своих привязанностях.

      – Так переехали в Москву давно уже. Навещают раз в год, звонят иногда, – поддавшись затапливающей изнутри волне из обиды и нежности, я подскакиваю со стула и, мазнув губами по щеке тренера, начинаю хлопотать вместе с ним. Протираю полотенцем фарфоровые чашки, насыпаю печенье в пиалу и даже складываю из салфеток розу, в то время как Вронский меня успокаивает: – все нормально, Лизок. У меня здесь своя семья, спортивная. Ребята не бросают, с клубом помогли, ремонт сделали. Саня каждую неделю заскакивает, не обижает старика.

      В общем, к чаепитию мы приступаем минут через десять, когда по комнате ползет дурманящий