Зимовье. Диана Сенникова

тестировала детей по этой методичке, и что-то ей подсказывало, что у Софьи Зориной дело было не в этом. Даша посмотрела на классную руководительницу и легко помотала головой и ей и самой себе: вряд ли, конечно, но всё равно нужно будет поговорить и проверить это.

      Юлия Николаевна на переглядывания педагогов не обратила внимания. Она была занята тем, что то и дело тыкала дочку локтём вбок и что-то шипела на левое ухо, в нём, видимо, не было наушника. Соня на каждый тычок задерживала дыхание и прикусывала воспалённый от трещины уголок губы. Второй рукой мать вцепилась в сумку и, наконец, остановила её на своих коленях. Она была очень раздражена и как будто даже опережала неприятные замечания, поспешно дёргая девочку: «Слышишь, что тебе говорят?!», а лицо явно выражало: «Слышишь, что они говорят мне?». Дочь на неё ни разу не взглянула и только глубже втягивала голову в плечи, как будто плечом пытаясь между собой и матерью поставить преграду. Ни одного реального слова педагогического коллектива ни до матери, ни до дочери на самом деле не долетали. Мать замечания превращала в собственные претензии и яростным шипением вливала их в ухо девочки: «Что ты меня вечно позоришь? Чего тебе еще надо-то от меня?». Софья всеми силами концентрировала внимание на школьной доске, Дарья заметила, как у неё дёрнулся подбородок.

      – И что же нам теперь с ней делать? – риторически спросила завуч и сердито оглядела всех присутствующих.

      – Строго говоря, теперь уже ничего не сделаешь… – со вздохом протянула Наталья Сергеевна. – Разве что выводить эту татуировку.

      – Выводить татуировку сразу же нельзя, – проговорила директриса, сделав вид, что не замечает удивлённые взгляды остального коллектива. – Давайте, пока что Софья просто попробует прикрывать её челкой? Конечно, мы не можем одобрить такое поведение. Конечно, это нарушает наши правила и может дезорганизовать учебный процесс. Но в тоже время для нас и для вас, – Элла Андреевна кивнула в сторону родительницы Зориной, которая очень напряженно водила головой из стороны в сторону, – важным должен остаться ребёнок и его неотъемлемое право на образование и, в какой-то мере, принятие. Мы, София, очень надеемся, что ты на этом остановишься и перенаправишь энергию в несколько иное русло.

      Дарья словам директора кивнула, обрадовавшись, что никаких советов провести девочку по психолого-педагогическим комиссиям не поступило. Единственное, что Элла Андреевна еще добавила:

      – Но с Дарьей Владимировной всё же прошу пообщаться.

      Мать сказала, что ей сегодня некогда больше ни с кем тут разговаривать. Очень обрадованная тем, что перемена и педсовет, наконец, закончились, она засобиралась. На прощание ткнула дочку пальцем в плечо: «Дома еще у меня…», – но не договорила, зыркнув на Дашу, и ушла.

      Софья Зорина тоже наверняка очень хотела поступить как мать, и сбежать подальше от неприятных разговоров. Но пока что за неё всё решали другие люди. Проводили в Дашин кабинет, где Соня села на стул перед столом, скрестив