Зимовье. Диана Сенникова

ничего не надо. Я же говорила! Что мне потом делать?

      – Я понимаю… – кивнула Дарья. – Вы боитесь того, что может случиться, когда он вернётся, – озвучила она невысказанные мысли молодой мамы, не скатываясь в вопросительную интонацию. – Он вас снова будет избивать.

      Татьяна осеклась на полуслове, как будто испугалась, что её разоблачили. Захотелось спрятаться, поэтому она глянула за спину на старшего ребёнка. Он большими глазами смотрел на мать из-под одеяла, плохо понимая, что происходит. Но по-детски чутко ощущая, что сейчас всё может измениться. Именно эту странную надежду, похожую на тёплую волну, мать и ощутила. Татьяна вскинула голову, как будто спрашивая у пятилетнего ребёнка как ей поступить. Но малыш, как и мама, понятия об этом не имел и только беспомощно кутался в одеяло. Татьяна почувствовала, что тоже очень устала и хочется накрыться одеялом с головой.

      – У вас есть родственники или друзья, где вы могли бы переждать это время? – негромко спросила Дарья, которая знала, как в этой ситуации можно было бы поступить. Татьяна удивленно повернулась и посмотрела на неё.

      – Переждать?

      «Переждать» звучало не так страшно и невероятно, как «снять побои и уйти от него, нахер!» навсегда, как требовал нечуткий участковый.

      – Ну да, переждать. Переждать, пока он не перестанет сердиться… – Дарья была аккуратна в формулировках, чтобы не напугать. Чтобы не подталкивать Татьяну ни к какому жизненно-важному решению прямо сейчас. Даше просто хотелось, чтобы эта уютная, но избитая и испуганная женщина со своими детьми оказалась в безопасности. – Он ведь потом всегда остывает и извиняется, – утвердительно сказала она, как будто точно знала, что у Татьяны тут происходит. Таня даже кивнула, подтверждая. – Всегда говорит, что он не сдержался и всё у вас будет хорошо. Потом, после. А сейчас вам есть куда уйти на эти несколько часов или дней?

      – Только к свекровке если… Там она, в общежитии живёт. Но я к ней не пойду, она не любит, когда мы… ну, ругаемся. А у меня никого, мать умерла восемь лет назад.

      Татьяне было неловко об этом говорить незнакомой девушке, но она уже так устала, что не могла противиться странной гостье, которая как с неба свалилась со своими вопросами. А ведь она уже привыкла отгонять от себя любые мысли о том, что ей и детям тут страшно и больно. Что они все не должны тут находиться. Им некуда деться – вот о чем Татьяна думала каждый день и каждый час до прихода мужа с работы, а потом каждую минуту под каждый удар и крик после.

      – Вы знаете, что в нашем городе есть специальное место, куда женщина может прийти, если у неё что-то не ладится? – снова заговорила Даша, отвлекая Таню от тяжелых мыслей. – На время. Чтобы подумать, что дальше делать.

      – Без детей я никуда не поеду, – уже не так решительно проговорила Татьяна, хватаясь за последнюю причину не уйти, чтобы не разозлить его еще больше. Она бегала взглядом по небольшой комнатке, только ненадолго останавливаясь то на Даше, то на кресле, на