Капитан Ульдемир. Властелин. Владимир Михайлов

какие уж тут компромиссы.

      – Значит, прежде надо поставить их на колени.

      Нет, все это мне никак не нравилось.

      – Слушай, брось мыслить по образцу… Крестовых походов!

      Он усмехнулся.

      – Зачем же ты тогда ищешь… то, что ищешь?

      Я задумался: в самом деле, зачем я это ищу?

      – Видишь ли, – сказал я, – это совсем другое дело. Просто хочу обезопаситься от случайностей…

      Тут он засмеялся.

      – Ты дипломат, – сказал он. – Тебя сразу выдает привычка не называть вещи своими именами. Ладно, все равно мы оба понимаем, о чем идет речь. Только боюсь, что ищем мы все-таки напрасно. Все, что можно было снять и унести, с корабля снято и унесено. Почему же ты думаешь, что нужные нам вещи остались здесь? Я полагаю, что их-то взяли в самую первую очередь!

      – Так, конечно, могло быть. Но думается – в таком случае нас вчера атаковали бы не с арбалетами…

      – Ну, со временем все изнашивается.

      – Однако, если вещь по-настоящему нужна, ее стараются воспроизвести. Хотя бы приблизительно, на уровне техники данной эпохи. Попроще, похуже – но воспроизвести.

      – Мы можем долго спорить по этому поводу, но факты, капитан, против тебя: того, что ты надеялся увидеть – и я тоже, откровенно говоря, – тут нет.

      – И тем не менее посмотрим еще раз.

      – Посмотрим еще три раза, если тебе угодно.

      И мы снова направились туда, где, по нашим представлениям, помещался центр управления кораблем.

      Там действительно было пусто. Металл переборок и жгуты проводов. Осколки стекла. Обломки древнего, растрескавшегося пластика. Больше ничего.

      – Ну, убедился?

      – Обожди, – сказал я. – Обожди, пожалуйста.

      Я стал соображать, как все это выглядело, когда корабль был жив. Главный пульт. Экраны – там, куда идут толстые пучки проводов. Я осветил другую переборку. Тут, похоже, стоял инженерский пульт. Хорошо. Третья переборка. В ней – ход в соседний отсек. Переборка гладкая, без приборов. И толстая, если поглядеть на дверной проем. Весьма толстая. Сантиметров двадцать! К чему? Это было бы понятно, если бы по соседству помещались ядерный реактор или двигатели. Но они – в другом конце корабля. Я подошел и постучал по переборке. Гулко. Нет, это не сплошной металл, разумеется. Я пошарил лучом. Уве-Йорген смотрел с интересом, потом приблизился, и мы стали светить в два фонаря.

      – Тонко сделано, – сказал он с уважением.

      Действительно, узкая щель замочной скважины – и больше ничего.

      – Вот вторая, – сказал он.

      – И вот еще.

      – Три замка, – сказал он и чертыхнулся.

      – И ключи наверняка у разных людей. Тройной контроль. Да, они относились к этому серьезно.

      – Интересно, – сказал он, – что там?

      – Думаю, – сказал он, – что-нибудь знакомое.

      – Предполагаешь? Или надеешься?

      – Исхожу из того, что эта техника достигла пика в двадцатом – двадцать первом веках. И потом резко пошла на спад.

      – Что ж, дай бог. – И голос