Капитан Ульдемир. Властелин. Владимир Михайлов

медленно опустил руки, и она тоже.

      – Уль… – снова сказала она, и я побоялся думать о том, что было в ее голосе.

      – Время, – сказал я беззвучно: голос отказал. Я кашлянул. – Значит, выкупайся, потом отдохни перед обедом. Полежи вот здесь. Ты устала. Боюсь, что наш разговор с товарищами затянется.

      Совещание, подумал я. Проклятое изобретение давних времен: от работы, от отдыха, от любимой женщины, от друзей, живой или мертвый – поднимайся и иди на совещание, проклятый сын своего века, своей эпохи…

      Анна отступила на шаг, что-то блеснуло в ее глазах и погасло.

      – Ты обиделась?

      – О, что ты, нет.

      Это была ложь. Только мне лгала она сейчас или себе тоже?

      – Обиделась. Но сейчас нельзя иначе; слишком важные дела…

      А кому сейчас лгал я?

      – Да, конечно, нельзя…

      – Пойми.

      – Я понимаю. Иди…

      – …Такова ситуация на планете. Как видите, все очень не просто.

      Я смотрел на Аверова, полагая, что он продолжит разговор, но заговорил, неожиданно для меня, Уве-Йорген.

      – Ульдемир, а не сможет ли ситуация оказаться еще сложнее?

      – Объясни, что ты имеешь в виду.

      – Может быть, кроме этих двух групп, на планете есть и еще какие-то люди? Другие группы населения?

      – Полагаю, мне сказали бы об этом.

      – Те ребята, о которых ты рассказал? Они могут и не знать. Ты сам говорил, что от них многое скрывают.

      Только сейчас в разговор вступил Аверов, и я сразу почувствовал, что они поют по одним и тем же нотам: видимо, пока я бродил по зеленым лужайкам, они успели хорошо срепетироваться.

      – Такая возможность, – сказал Аверов, – весьма вероятна. Люди могли разделиться на разные группы еще в полете. Ведь добирались они не год и не два. Или они разделились уже после высадки, все равно. Не случайно ведь обнаруженные вами люди живут вовсе не на месте приземления корабля. Недаром они вообще забыли об этом корабле!.. Да и кроме того… Много ли мы знаем о народе, из которого происходит наш Питек? А ведь этот-то народ существовал несомненно!

      – Вот это правда, – сказал Питек, ухмыльнувшись. – Мы-то существовали, да еще как! – Он широко развел руками. – Иногда по вечерам, когда я выхожу в Сады памяти, мне кажется, что вот всего этого не существует. Но мы-то были!

      – В дописьменные времена, – сказал я ему как можно ласковее. – Поэтому от вас ничего не сохранилось.

      – Я сохранился, – возразил Питек, чуть обидевшись (правда, лишь на мгновение: обижаться подолгу у нас не было принято).

      – Извини, – сказал я. – Ты сохранился, и прекрасно сохранился. Но я хотел лишь сказать, что на этой планете дописьменных времен, скорее всего, вообще не было.

      – Не вижу предмета для спора, – сказал Аверов. – Я просто полагаю, что такая возможность не исключена. Ведь не вступили в контакт с правителями, а если бы и так, то они могли по каким-то соображениям не сказать вам всей правды.

      – Да, – сказал я, – спорить действительно не о чем. Но если даже других популяций