По ту сторону снега. Алексей Михайлович Левшин

улочки

      И продудеть на ней всю жизнь,

      Обрыскать с нею закоулочки

      И тихоходную теплынь.

      Сыграть тишком про то, как тризною,

      Квартиросъемщики судьбы,

      Справляли мы свою непризнанность

      И невозбранность, стало быть.

      А если нам потом покажется,

      Что наша песня невпопад,

      Что попадали всюду катыши

      Ненужных скомканных бумаг –

      Что ж, значит так тому и быть,

      Хозяюшка-судьба!

      Ведь невозможно песнь сложить,

      Не положив себя.

      Гейне

      Что там за шепот?

      За пропасть, за оползень?

      Детской простуде скончания нет.

      Нет чтобы крикнуть: «немедленно! Воздуху!»

      Легких не хватит. Не тот континент.

      Что ж ты хотел?

      Умирать научись.

      В мякише снега

      Тонет столица

      Это все лица да лица да лица,

      Это все Богом прикрытая жизнь.

      Нежный болтун, стрекотун и охальник!

      Хочешь я сказку тебе расскажу?

      Жил-был на свете старик-полумальчик -

      Полустарик. Полужизнь-полужуть.

      Хочешь другую: там дело в вязаньи,

      Из-за вязанья все дело пошло.

      Кто-то связал этот дом, где лобзанье

      И предсказанье слилися в одно.

      Хочешь? Но сказки топорщится негус,

      Будто бы страха клеенчатый пол

      Стал под ногами ходить. И отведать

      Страшно душе кареглазых крамол.

      В зубьях застрянет все та же мякина,

      Та, из которой и ныне творим.

      Тени немножко и фурацелина,

      В детстве казавшегося неживым.

      Что за борщец нашей осени славной!

      С краешку залпом его отхлебни:

      Хвойная шуба и город неглавный

      Или подобие легкой земли.

      Той да не той же, в которую ляжем -

      Той, на которой родился вчера.

      И продирается в крап экипажей

      Воздух, да вот он, скорее, пора!

      Четвертый день. Пробуждение. Осень

      ххххх

      Киев-город, кому ты ворог?

      Не кивай ты мне на ходу.

      Слишком пепельный ты и сливовый,

      От рассказов таешь во рту.

      ххххх

      Оптический обман

      И страшный сон душевный,

      И правая рука

      Соседа на груди

      Как будто у меня.

      И алый смрад харчевни.

      Падучая, стряпня

      Да Брейгеля мазня.

      Осень

      Со всех концов был город подожжен.

      Шутила осень. Весен родственница,

      Но из очень дальних.

      Был ею бурый Кремль учрежден

      И желтым подчинен опочивальням.

      Я с нею был. Я был в ее рядах!

      И, лишь блеснул в ночи форпост печальный,

      В моей душе внезапно вырос страх.

      И трясся я, как пес на мыловарне.

      И понял я, чем нас она взяла:

      Огнем горячим труб и губ горячих,

      Который лился с веток на ура

      И множество нам обещал подачек.

      Я