Игра в дурака. Поэтический сборник. Александр Александрович Студницын

от Евгения Онегина во мне

      остался только Пушкинский язык.

      Меня разрушает, что я годами вижу

      только минутную стрелку, смотря на часы.

      Впереди у меня было всё,

      а теперь тишиной обрывается.

      Император внешнего мира выпустил куклу из рук,

      а я сам? Выпустил душу во тьму,

      как выпускает её человек,

      когда просыпается.

      Игра в дурака

      Мёртвой бабочкой на подоконнике

      пакетик незаварившегося дня.

      Ты смотришь в искусственное окно

      и видишь искусственного меня.

      Он улыбается, здоровается,

      лениво машет рукой.

      Откуда же это чувство,

      что он здоровается не с тобой.

      Откуда же эта мысль,

      что ты живёшь, как во сне?

      А потом ты делаешь выстрел,

      думая, что в руках

      игрушечный пистолет.

      Снег омерзителен на обочине,

      как человек в говне и крови.

      Ты боишься, что мир закончится,

      его страшно остановить.

      Из тебя ничего не вышло,

      и ты создал себя сам.

      Отчего же тебя не видят

      другие кукольные глаза?

      Отчего же они смеются,

      как будто бы ты слепой?

      А потом ты стреляешь в трупы,

      думая, что они

      говорят с тобой.

      Это не снег, а так,

      в окне что-то белое падает.

      Носками в глотке стихи,

      выученные от «а» до «я».

      Больничным запахам коек

      дышать в своём доме, как

      На фото, где ты был молод,

      увидеть лицо врага.

      Чудовище, что ты создал,

      его глаза голодны.

      Ты умираешь от выстрела,

      думая,

      что от чувства

      вины.

      Мешок

      Мне стыдно, что в конце

      моего предложения у тебя стоит троеточие.

      У нас, как у ошибок, ничего общего,

      потому что прошлое общее.

      Ты не посадишь меня в мешок,

      но я слышу крики котят.

      Мне придётся с тобой говорить,

      иначе котята не замолчат.

      Дети увидели призрака,

      отцы – ничего волнующего.

      В фильме о проклятом доме

      призраки были из будущего.

      Ты помнишь, как мне написала

      о мёртвых смешные стихи?

      В мешке, как японские девочки,

      из темноты: хи-хи-хи!

      В глазах литературного вечера

      Ты плач утопила в критике.

      Здесь лица почти не меняются,

      не знают, как быть и кем.

      Трагедия в утробе таланта,

      как сестра, поглощающая род Бронте.

      Из неудач я влюблялся в большее

      из провалившегося в декольте.

      У друга на телефоне

      звонки человека без будущего.

      Неотвеченные вопросы,

      к примеру: «Живу для чего?»

      С тех пор, как ты выносила

      мешок, где болталась рука,

      у меня