Огненный суд. Эндрю Тейлор

простонала и поставила сковороду на огонь.

      – Почему он раньше ничего нам не сказал?

      – Его посадили за решетку за долги в тот самый день. Только вчера вечером его матушка собрала денег, чтобы вызволить его из тюрьмы.

      Сэм направился по коридору во двор. Я последовал за ним. Через его плечо я увидел подметальщика, который сидел на краю колоды, в которую собирали дождевую воду. Он был закутан в грязный плащ, шляпа надвинута на уши. Скрюченный человек с землистым лицом.

      Завидев нас, он вскочил на ноги и неуклюже поклонился. Потом снова закутался в плащ, будто хотел сделаться как можно более незаметным.

      – Сэм говорит, ты видел моего отца в день, когда он умер, – сказал я. – И за день до того, как привел его сюда.

      Барти закивал так неистово, что с головы слетела шляпа, обнажив плешь с коростой и редкие жирные волосы, ниспадающие до плеч. Он облизнул губы.

      – Вы не потащите меня в суд, господин? Пожалуйста, сэр.

      – Тогда скажи правду.

      – Я ничего плохого не сделал. – Он переводил взгляд с меня на Сэма. У него были глаза собаки, которая боится, что ее побьют.

      – Скажи мне, – потребовал я. – Беднее от этого не станешь.

      – Все было как в четверг, господин. Он опять вышел из Клиффордс-инн на Флит-стрит. Он очень спешил и наткнулся на лоток с книгами. И продавец обругал его.

      Сэм толкнул Барти локтем:

      – Расскажи его милости остальное.

      Барти поморщился:

      – Он оглядывался. Будто кто-то его преследовал.

      – Что? – выпалил я. – Кто?

      – Этого я не видел, сэр. Ехала телега со стороны собора Святого Павла и карета навстречу из-под ворот. Я подумал: «Надо помочь старику, как я уже делал однажды».

      – Надеемся, тебе это окупится, – сказал Сэм. – Все это можно опустить. Продолжай.

      – Ну… – Барти посмотрел на меня, потом отвел взгляд. – Тогда это и случилось. Старик споткнулся и упал на дорогу перед телегой. Но я слышал…

      Я схватил его за шиворот и потянул на себя. Мне хотелось его трясти, пока он не испустит дух.

      – Что ты слышал?

      – Его крики, господин. Его крики.

      Я отпустил негодяя. Он рухнул на колоду. Меня трясло.

      – Что было потом? – спросил я.

      – Все движение встало. Я вышел на дорогу посмотреть…

      – Нельзя ли чем-нибудь поживиться?

      Он выдавил заискивающую улыбку:

      – Он был еще жив, сэр. Все еще. Вокруг него собралась толпа. Он поднял глаза и увидел меня среди собравшихся. Ей-богу, он меня увидел, господин. Ей-богу. Он узнал меня. Я точно знаю. Он сказал: «…Грач. Где грач?»

      – Грач, – повторил я. – Грач? Какой грач?

      Барти уставился на меня.

      – Я не знаю, что он имел в виду, господин. Но он точно был чем-то напуган.

      – Что еще? – потребовал я.

      – Это все, что он сказал, господин. Потом он преставился.

      Позже тем же утром в дверь постучали. Сэм объявил, что это пришел портной для примерки.

      Я чуть не забыл о встрече, возможно, потому, что мне не хотелось о ней помнить. Смерть – мрачная штука, хлопотная и дорогая,