Выдумщик. Валерий Попов

и я, отвернувшись к стене, глотал хлеб отдельно, а масло отдельно. Оно казалось соленым. Слезы? Давно я не плакал. Сильно ослаб. Долго не поворачивался: пусть слезы высохнут. И так продолжалось неделю! Но однажды (силы, видимо, появились) я, повернувшись к публике, положил два куска масла на ломоть хлеба, придавил другим и нацелил это двухэтажное сооружение в рот. И был наконец-то замечен.

      – Гляньте! В двойном размере жрет! Во буржуй!

      – Эй! «В двойном размере»! Куда пошел! Дай укусить!

      – Стой, двухэтажный! Не уйдешь! – мне перегородили дорогу.

      Вот он, миг славы, а точней – позора!

      – Ша! – рявкнул голован, и все застыли. – Геть отсюда!

      Сатрапы, отталкивая друг друга в дверях, исчезли. Пришло, значит, и мое время. Что покажет?

      – Наблюдаю тебя, – заговорил он (худой парень лет шестнадцати). – Удавишься, но не попросишь! На!

      Он протянул мне символ власти – финку с наборной ручкой из плексигласа разных цветов. «На зоне делают!» – слышал уже его хвастовство.

      – Спасибо. Я люблю так! – теперь я уже принципиально пытался запихнуть свое двухэтажное сооружение в горло.

      Не воспользовался возможностями. Зато воспользовался он.

      – В центре живешь?

      – Да, – отложив в сторону свой суперброд (говорить с набитым ртом невежливо), сказал я.

      Ну, не совсем в центре, но это неважно. Не будем нарушать ход его мысли. Мыслит – стало быть, существует!

      – И все там культурные, вроде тебя?

      – Да.

      Ну, далеко не все… но возражать снова не стал.

      – Проблем больше у тебя не будет! – царственно произнес он.

      – Спасибо, – откликнулся я.

      «На время болезни? Или – навсегда?» – этот иронический вопрос я, конечно, не озвучил.

      – Заметано? Фека! Феоктист! – он протянул мне костлявую руку, и я ее пожал. – Между нами, пацанами, – доверительно произнес он.

      – Валерий, – сказал я. – Со своей стороны… что смогу! – я растрогался.

      – …Какие погоны к нам зашли! – вдруг восхищенно воскликнул он.

      Чтобы все услышали? И они услышали.

      Я действительно кудесник! Возле двери стояла мама, озираясь, и с ней – какой-то уютно-кругленький, сияющий улыбкой и лысиной военный, сияющий еще и погонами.

      – Так вот же Валерка! – воскликнул он, и они с мамой кинулись ко мне.

      – Помнишь меня? – сиятельный гость тряс мне руку. – Вася Чупахин.

      – А, вспомнил: вы в командировку к нам приезжали!

      – Ну вот, а теперь уезжаю. Хочу забрать отсюда тебя.

      – Мы вместе, нет? – Фека трагично посмотрел на меня.

      Чупахин перевел взгляд на Феку.

      – Шашерин Феоктист! – солидно отрекомендовался он.

      – Мой друг! – произнес я.

      Честность тогда зашкаливала. Он мне помог, вернее – собирался. Уже хорошо! Нельзя такое отбрасывать.

      – Друга – берем? – спросил Вася.

      Я, помедлив, кивнул. Мерить в граммах, кто кому больше сделал добра?

      – Да.

      – Тогда