Записки блокадницы. Галина Точилова

повторялся каждое воскресенье, хотя были попытки бунта со стороны мамы и бабушки. Бабушка говорила:

      – Я это не ем, а только картошку с капустой.

      На это папа возражал:

      – Вот поэтому у рязанцев косопузых брюхо на сторону газами свернуло.

      Мама же жирного не ела, боясь растолстеть и пытаясь соблюдать диету. На это папа шутил:

      – Мы женщин полных любим, а не еле-еле душа в теле.

      А мы, дети, всеядные были – и папин завтрак с удовольствием ели, и от бабушкиной капусты не отказывались. И брюхо у нас от нее на сторону не сворачивало. А потом перед обедом ели рыбу с таким аппетитом, что я всегда удивлялась, почему палка оставалась, а не съедалась тоже.

      До обеда ходили гулять, весной или осенью в какой-нибудь садик или по улицам папа нас водил. Как говорил, с городом нас знакомил: рожденный в нем должен знать его историю наизусть. Сначала сам рассказывал, а потом мы ответ держали, как на экзамене. Зимой на катке на коньках катались, потом после обеда творчеством занимались.

      А иногда день продолжался так. Мама нам давала задание: разобрать этажерку и вытереть пыль. Все это под руководством папы, а сама уходила на кухню – готовить обед. Уборка начиналась с самодеятельности: мы с Олегом читали стихи, плясали, разыгрывали сценки. Папа играл на мандолине или балалайке, а иногда на расческе с бумагой.

      Начиналась пляска – матросский танец «Яблочко» с картинками:

      1. Вытягивали якорь.

      2. Ставили паруса.

      3. Впередсмотрящие глядели в бинокль.

      4. Управляли: «Право руля!», «Лево руля!».

      5. Гребли веслами и т. д.

      Дальше шла сценка про Ерему и Фому, и пели, кто-то за Ерему, а другой за Фому.

      Вот приехали два братца из деревни в Ленинград.

      Вот Ерема купил лодку, а Фома купил челнок.

      Припев:

      Тула, Тула перевернула,

      Тула – родина моя.

      У Еремы лодка с дыркой, у Фомы челнок без дна.

      Припев.

      Вот Ерема стал тонуть, Фому за ногу тянуть.

      Припев.

      Вот Фома пошел на дно, а Ерема там давно.

      Припев.

      В перерывах бегали на кухню – раздобыть втихаря что-нибудь на троих, когда блины, когда котлеты. Потом плясали лезгинку с пением.

      Черкес молодой

      На коне катался,

      Кинжал золотой

      На боку болтался.

      Припев:

      Ойся, да ойся,

      Ты меня не бойся,

      Я тебя не трону,

      Ты не беспокойся.

      Черкес молодой, чернобровый.

      У черкеса кинжал новый,

      В грудь вопьется,

      По кинжалу кровь польется.

      Припев.

      Ну, вот. Мама уже приготовила и обед и ужин, а у нас еще конь не валялся. Хором отвечали:

      – Пыль никуда не денется, полежит до следующего раза.

      Вечером с таким же концертом собирали папу в театр или кино. Он играл, а