Безблагодатность. Владимир Смирнов

то жизнь продолжается?

      – Не богохульствуй! – одёрнул собеседника Николай.

      И надолго умолк. Он понимал, что это не ответ, что он просто ушёл от ответа, разыграв нелепую обиду. Но сказать ему было нечего.

      12

      Николай задумчиво стёр пальцем пыль с шильдика «Р-107». Ему было над чем поразмыслить. Иван считал его мёртвым, и надо признать – не без оснований. Чудесное спасение, мрачная заброшенная метеостанция, мёртвый человек, общающийся по мёртвой рации – всё это действительно казалось странным. Но чувство реальности говорило другое; оно буквально вопило – живой! Живой!

      – Был бы я атеистом, – думал Николай, – и вопросов бы не было, мыслю – значит, жив. Но тем, кто верит в жизнь после смерти, как узнать, жив ты или уже умер? Если вокруг ни одной живой души, лишь призрак давно погибшего человека.

      В конце концов, решил Николай, в каком бы мире я не оказался, буду делать, что должно. Как всегда. Он взял рацию и связался с Иваном.

      – Скажи, какой у вас сейчас год?

      – Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой. А у вас?

      – Две тысячи двадцать третий. А сколько тебе лет?

      – Тридцать девять.

      Николай быстро прикинул – Ивану сейчас было бы за девяносто; что бы с ним ни случилось в далёком шестьдесят восьмом, вряд ли он дожил бы до двадцать третьего. Мертвец, с какого бока ни посмотри. Несчастный мертвец, много лет ожидающий помощи.

      – Знаешь, как это выглядит со стороны? – спросил Николай. – Как будто тебя что-то не отпускает. Не даёт уйти.

      – Да, есть такое чувство, – нехотя согласился Иван. – Но не представляю, что это может быть.

      Николай помолчал, раздумывая.

      – В академии мы шутили: «Что можно попросить у Бога? – То, чего не хватает. – А если всего хватает? – Тогда прощения». Мне кажется, у тебя именно такой случай.

      – Я должен просить прощения?! – удивился Иван. – За что?

      Николай пожал плечами, хотя его собеседник не мог этого видеть.

      – Тебе виднее. Вспоминай.

      – Пошёл ты! – огрызнулся Иван.

      Николай терпеливо ждал.

      – Мне не в чем каяться! – голос Ивана звучал уже менее уверенно. – Я честно прожил свою жизнь. Всегда был честным. Вот только… Зажигалка… Эта проклятая зажигалка!

      В динамике что-то булькнуло.

      – Да, – сказал Николай, – это оно. Хорошо, что ты вспомнил.

      – Я никогда и не забывал, – ответил Иван.

      И заговорил быстро, сбивчиво, как будто боясь передумать.

      – Я пустил на ночлег студента, он сплавлялся по реке на каяке. Накормил, обогрел, налил спирта. Полночи мы говорили обо всём на свете, а утром я проводил его в путь. Хороший был парень, правильный. У него была зажигалка – красивая, американская, отец с войны привёз. Очень она мне понравилась. В руке лежала как влитая. И я её… Не то, чтоб украл… Она на столе лежала, а я её на буржуйку переложил; надеялся, что студент не заметит. Он и не заметил…

      Иван снова замолчал.

      – А потом? – осторожно спросил Николай.

      – Потом его каяк напоролся на камни