Драконья жрица. Мирослава Раевская

вдали. Сердце Эвы всё ещё тревожно колотилось о грудную клетку, но страх медленно отступал под натиском любопытства. В таком облике дракон всё ещё пугал, но уже не столь сильно, чтобы трястись под его взором, словно осиновый лист. В конце концов, если бы он хотел – уже давно убил их.

      – Скажи… – неловко обратилась к нему Эва, но тут же прикусила язык. Какое неуважение к традициям.

      Она медленно опустилась на колени и, не поднимая взгляда, сложила руки крестом на груди. Как и полагалось жрице. Эва хотела обратиться к нему, спросить… Спросить о многом. О том, зачем он забрал её, о том, как он выжил, и о том… как вообще это возможно? Но ей не дали вымолвить ни слова горячие ладони, опустившиеся на плечи.

      – Не надо, – сказал юноша и настойчиво поднял её с колен. Взгляд его встревожено метался с покрасневших от холода и ветра рук на ободранные голые ноги. – Тебе холодно. Пойдём… в дом.

      Выглядел он растерянным и даже испуганным, словно совсем не понимал, что делать с ней и с её хрупким человеческим телом. Но его руки были тёплыми и ласковыми – они не причиняли боли. Поэтому Эва не стала возражать, когда он повёл её в сторону высокого двухэтажного дома. По всей видимости, лишь вокруг него не было сугробов. Все остальные здания в этом городе были засыпаны по самые окна – ухаживать за ними, наверное, было некому. Позади вдруг послышался лязг, громкий топот и воинственный отчаянный крик. Эва обернулась и с ужасом увидела жреца Белого Солнца, который достал откуда-то старую проржавевшую мотыгу и бежал в их сторону, видимо, намереваясь одним ударом умертвить ящера. Вот только ошибкой было принимать его иной облик за демонстрацию слабости.

      – Стой!..

      Она лишь испуганно вскрикнула, когда дракон, растянув губы в хищном оскале, отбросил священнослужителя от себя одним ударом. Юноша болезненно застонал, со всей силы влетев спиной в каменную стену близлежащего дома. Эва не хотела строить из себя милостивую мать, которой не всё равно на жизнь чужого человека, но быть свидетельницей убийства она не желала. Поэтому изо всех сил вцепилась в чёрную рубаху, балахоном висевшую на драконе.

      – Не надо, не убивайте его, – попросила Эва, заглядывая в янтарные глаза, которые смотрели на неё выжидающе. Словно он и правда готов был к ней прислушаться. – Он напуган, поэтому, пожалуйста, простите его один разок. Если вы всё объясните нам – уверена, жрец Мирастэль поймёт.

      – Если бы он хоть что-то понимал, то не прицепился бы к моему хвосту, – хмыкнул дракон, и взгляд его равнодушно скользнул в сторону белой фигуры. – И выдержал же полёт, хотя я изо всех сил пытался его скинуть. Раз он так хотел попасть сюда, то я не стану ему препятствовать – пусть насладится местными красотами. Но в дом он не войдёт.

      Эва бы хотела возразить, но её настойчиво дёрнули за руку, буквально заталкивая в жилище. Внутри было тепло, как в печке, и удивительно… уютно. Казалось, будто бы всё здесь было подготовлено заранее – и мягкие ковры под ногами, и огонь в камине, и даже чистые светлые