ХХ век. Известные события без ретуши. Сергей Иванович Быстров

как и подобает, к заместителю министра иностранных дел, то есть Молотова.

      В конце концов, он улетел на грузовике Ли-2, в поставленном кресле. Жукову он не решился звонить. Я тоже не стал. Жуков скажет: что ты за ходатай такой?

      Я сел в машину и заснул по пути с аэродрома домой. Проспал до вечера, так как двое суток не спал.

      Просыпаюсь: иллюминация кругом. Все стреляют. 9-е мая!

      Дом у меня был на восточной окраине Берлина. После подписания документов никто из нас уже в Карлсхорст не возвращался – нечего там было делать. Жуков, очевидно, на своей квартире спал.

      А на восточной окраине Берлина находился штаб фронта и наш штаб. Я жил рядом, в отдельном особнячке.

      Вот так кончилась эта эпопея.

      А немцев англичане тогда забрали с собой.

      Вторая эпопея была – это подписание Декларации о поражении Германии. Тут уже прибыл к нам в штаб фронта генерал армии Дуайт Эйзенхауэр. Прилетели генерал Жан де Латр де Тассиньи и английский фельдмаршал Бернард Лоу Монтгомери. Это было днем, 5 июня 1945-го. После подписания состоялся банкет. Все были на банкете, все сидели за главным столом. Вдруг меня вызывает к телефону командир батальона из Берлина, с аэродрома Темпельхоф.

      Когда союзники прилетели, я приказал через начальника тыла, чтобы экипажи прилетевших самолетов покормили на месте хорошим русским обедом. А прилетело самолетов 20. И вот комбат мне звонит и докладывает:

      – Они не хотят есть, требуют водки. По столам стучат, бунтуют.

      Думаю, – им же лететь придется. Решил доложить Жукову. Но что ему докладывать, они же сами хозяева своего положения. Споим мы их, что ли. Спрашиваю комбата:

      – Есть водка?

      – Есть.

      – Ну, давай.

      Дал он им водку.

      Проходит некоторое время, комбат опять звонит:

      – Опять требуют водки. Мы им по 100 грамм налили. Считают, что мало.

      – Поставь, – говорю, – пусть пьют, сколько хотят.

      И они там понапились, расползлись по городу, пошли сигаретами торговать… Я уж после этого сел, и рассказал Вышинскому, мы с ним сидели рядом за столом на банкете. Он хохочет, рассказал Жукову. Тот тоже хохочет.

      – Это правда?

      – Да, мне комбат доложил о бунте, я разрешил. Они же себе сами хозяева. Требуют – дали.

      – Ну и правильно.

      Но это попало маршалу под настроение, а можно было и схлопотать от него.

      После обеда – концерт московских артистов. Де Тассиньи сказал:

      – Я не полечу, я буду слушать концерт и гулять!

      И французская делегация осталась. А англичане и американцы во главе с Эйзенхауэром решили лететь. У меня Жуков спрашивает:

      – Так как же они?

      – Я не знаю, – говорю. – Мы с Соколовским должны их провожать. Поедем, посмотрим.

      Приехали на аэродром – у самолетов пусто. Гуляют. А тут прощальный караул, речи с трибуны, и все идут к самолетам, считая, что их уже ждут экипажи. Подходим к самолету Эйзенхауэра, я смотрю – экипаж трезвый. Не пил. Один. А английский напился. Эйзенхауэр приглашает Монтгомери