ХХ век. Известные события без ретуши. Сергей Иванович Быстров

Еркович. Жуков принял его в салоне. А в это время личный состав был построен по большому сбору для прощания с министром обороны. Печально как-то провожали. Георгий Константинович спросил командира:

      – Я ведь должен как-то экипаж поблагодарить?

      – Это уж как вы скажете, – уклончиво ответил Михайлин.

      – Мне заместитель командующего флотом говорил, что у вас за поход каким-то значком награждают?

      – Так точно, жетоном "За дальний поход". Но это за дальний.

      – У вас лично такой жетон есть?

      У Михайлина был, но он слукавил, мол, нет.

      – А у личного состава?

      – Тоже нет.

      В это время за выход в Средиземное море жетон не вручался.

      Жуков распорядился – наградить все три экипажа. На эсминцы пошел семафор: "Благодарю за поход."

      На прощание Георгий Константинович сказал Михайлину:

      – Я сейчас схожу. Вы следуете в Сплит. Потом пойдем в Албанию.

      Весте с адмиралом Ерковичем Жуков сошел по трапу в катер. Взревел двигатель. Взлетел бурун. Вздрогнули и застыли крючковые. Орудия "Куйбышева" сверкнули огнем. 19 залпов – в честь него, Жукова, министра обороны.

      Через полчаса капитан 1 ранга Михайлин получил указание следовать в Сплит. Взаимоотношения с Югославией все более теплели после сталинского конфликта 1947 года. Визит прославленного маршала вызвал волну восторга у южных славян. И это учитывалось даже при выборе маршрута следования кораблей.

      Командиры, конечно, были настроены идти мористее: чем дальше от берега, тем безопаснее. Но в политических интересах курс кораблям был проложен вдоль самых берегов, чтобы население могло их видеть.

      Высокие берега – все в виноградниках, красивых белых домах с черепичными крышами проплывали с левого борта. Люди, трудившиеся на виноградниках, бросали работу, садились в лодки, плыли к кораблям, приветственно махали. Сейчас Владимиру Васильевичу Михайлину кажется, что у него не хватило бы смелости так вести корабль. Шхеры резко изгибались, и до поворота оставалось порой так мало времени, что приходилось, резко перекладывая руль, работать машинами враздрай. Выручали большие глубины, отсутствие ветра и сложных течений.

      Весь Сплит встречал отряд кораблей. Но Жуков не появился. Несколько дней стоянки – и путь в Дубровник. Посмотреть крейсер приходило много бывший белогвардейцев. Однажды, когда Михайлин вечером вернулся из города на корабль, ему доложили, что командира ожидает бывший адъютант Врангеля.

      Седой старик с длинными усами в черкеске вежливо представился. Он, мол, узнал, что командир крейсера из крестьян, захотел на него посмотреть и, если можно, выпить русской водки. Михайлин пригласил старика в каюту, угостил, а тот поведал ему свою удручающе-тяжкую жизнь, полную скитаний. Белогвардейское командование в эмиграции держало подчиненных в постоянном физическом напряжении: полевая выучка, строевая подготовка. И постоянно вдалбливали, что вот-вот произойдет переворот в России, и они вернутся в нее освободителями. Когда же пришло понимание, что ничего в России переменить невозможно, началось моральное