Сыночек в подарок. Ксения Богда

вопрос спокойным тоном, но при этом замечаю, как у него заостряются скулы.

      Сглатываю.

      – Я с ней поговорю и все объясню, не волнуйся, – от волнения перехожу на «ты», и Сергей Витальевич дергает бровью, – простите, не волнуйтесь, Юля ничего никому не расскажет.

      –Надеюсь… – задумчиво бормочет шеф.

      Он загораживает меня своей спиной, закрывая от тех, кто ещё решит выйти из офиса. А у меня перехватывает дыхание от его высокой фигуры. Что бы я себе ни втолковывала, а он выглядит просто отпадно. И фигура у него такая, что хочется покусать его за все выдающиеся места.

      Сергей Витальевич как-то подозрительно хмыкает и наклонятся ко мне.

      – А ты чего покраснела, Лада?

      Вздергиваю подбородок.

      – Я же просила называть меня Адой, – стараюсь говорить спокойно.

      – Бывшему можно, а мне нельзя?

      – Да, именно потому, что бывшему можно, – зло проговариваю и ощущаю, как по щеке ползет влажный след.

      Слегка теряюсь, потому что я не плачу. Или плачу, но сама этого не замечаю.

      И стоит только задаться этим вопросом, как на нас обрушивается плотный поток дождя.

      – Черт, – шипит шеф, – давай в машину, Трубецкая!

      И он все же запихивает меня в свою тачку.

      – Вообще-то у меня тоже есть машина, – киваю на дальний угол парковки, – а вы рискуете своей репутацией и нарушаете свой же запрет.

      Он вздыхает и закатывает глаза.

      – Какой ещё, к чертям, запрет?

      Удивленно вскидываю брови.

      – Ну как же какой? А как же интрижки на работе?

      Сергей Витальевич выгибает бровь и плотоядно улыбается, чем заставляет внизу живота все напрячься.

      – А у нас интрижка? – его зеленые глаза как-то жадно сверкают после этого вопроса.

      Мычу что-то на неопределенном и мотаю головой.

      – Ну и я такого мнения.

      Тормозит возле моей машины и кивает. Знак того, чтобы я поскорее выметалась из его тачки.

      Открываю дверь и застываю, когда до меня долетает его реплика:

      – Трубецкая, – оборачиваюсь, – должна будешь.

      И подмигивает.

      ***

      Этим же вечером подруга залетает ко мне в квартиру как ураган и упирает руки в бока. Сверлит меня пристальным взглядом, пока я пытаюсь изобразить из себя тумбочку в коридоре.

      – Трубецкая, а ты ничего мне не хочешь сказать? Почему ты не берешь трубку и заставляешь меня тащиться через весь город к тебе после такой шоковой терапии возле офиса?

      Выгибает брови и плюхается в кресло в моей комнате. Единственной.

      После развода это было единственное жилье, которое я могла себе позволить, не влезая в большие ипотеки и кредиты.

      Квартирка-студия размером в двадцать пять квадратных метров. Но после пентхауса Антона для меня эта квартирка показалась таким раем, особенно когда я обставила её по своему вкусу и никто не вмешивался в мое личное пространство.

      – Не поднимай панику, Юлек, все под контролем.

      Изображаю из себя само спокойствие,