В погоне за наваждением. Наследники Стива Джобса. Эдуард Тополь

– как ее? Рогова? – эта «Кондолиза Райс» и «Мюллер в юбке» тоже сидит сейчас в службе безопасности МЧС? И будет, наверно, всю ночь там сидеть, подумал, засыпая, Грущо…

      6. Очная ставка

      – Ты, мил человек, за что меня убивал? – с улыбкой спросил Ростислав Сеевич у Бориса Андреева.

      В следственном кабинете было жарко и душно, с улицы через крохотную форточку в зарешеченном окне доносился шум машин и проходящего троллейбуса, а с простенка меж двух окон на Шубина и Андреева смотрел двойной портрет руководящего тандема.

      – Ну, дорогой, что ж ты молчишь? – сказал Шубин.

      – А закурить дашь? – вместо ответа вдруг спросил арестованный.

      – Вообще-то я не курю. Но сейчас у начальника посмотрим… – И Шубин стал один за другим открывать ящики письменного стола. В одном из них он нашел початую пачку «Парламента» и зажигалку, выбил из пачки сигарету, протянул Андрееву.

      – Во какие! Не наши… – пробасил Андреев, а Шубин чиркнул зажигалкой и дал ему прикурить.

      Андреев затянулся на всю мощь своей широкой груди, но, выпустив дым, поморщился:

      – Нет, кисловаты. Как называются?

      – «Парламент». Ну? Так за что ты меня?

      – Да никто тебя не убивал! – Андреев сделал пренебрежительный жест.

      – Как не убивал? – удивился Шубин. – Ты в меня два раза стрелял!

      – Ну вот, – подтвердил Андреев. – А хотел бы убить, дак с первого раза стрельнул бы в сердце и хорош, не было б разговора! – Он опять затянулся так глубоко, что споловинил сигарету, и снова поморщился: – Да, жидкие какие-то, не махорка. Я, чтоб ты знал, в правую грудь тебе стрелял. А хотел бы убить, дак пальнул бы в левую, и всё! Понял?

      – Гм… Ну хорошо, спасибо, что не убил, – усмехнулся Шубин. – А стрелял-то все-таки за что?

      – Да ни за что, а для чего. – Андреев повертел в своих огромных руках остаток тонкой сигареты и спросил с тоской: – А махорки не найдется? Мне бы фронтовой махорочки…

      – Извини. – Шубин развел руками. – Ни папиросы, ни махорку сейчас уже никто не курит.

      – Вот от этого вся и беда, – сообщил Андреев. – Русскому человеку крепкое курево нужно. А вы… Как на эту вермишель перешли, так все и развалилось. Я в тебя пошто стрелял-то?

      – Пошто? – нарочито повторил за ним Шубин.

      Андреев проводил взглядом очередной троллейбус за зарешеченным окном, третьей затяжкой закончил всю сигарету и только после этого сказал:

      – А потому что ты режиссер от Бога! А кино в России угроблено! Играть ни хрена не в чем! И смотреть нечего! А ты ить и с Ельциным был на ты, и с Горбачевым, и сам в президенты метил. Как ты мог допустить, чтобы все кинотеатры в частные руки ушли? А? Я тя по-русски, по-хорошему спрашиваю! Они ж, эти коммерсанты хреновы, отучили народ русские фильмы смотреть! Одни голливудские стриллеры двадцать лет крутят, целое поколение выросло на этой мутотени. Ты сделай им сёдня «Балладу о солдате» или «Иваново детство»