Горький грильяж. Елена Андреевна Тюрина

задумчиво глядя на неё.

      – У меня при себе есть драгоценности. Не… не много. Но… они дорогие! Вот кольцо, браслет… Я могу отдать вам всё, – торопливо говорила девушка, запинаясь и путаясь.

      Она-то знала, что ей никто не поможет. И для неё было важно выяснить, какая участь ей уготована. Вряд ли пираты просто отпустят Марселлет восвояси, если не получат от её отца желаемой платы.

      – Я, признаться, не думал о том, что предпринять, если вдруг мой план не удастся. Полагаете, что ваш батюшка откажется вас вызволять? – спросил Вольфсон, игнорируя её попытку откупиться украшениями.

      Марселлет потупилась, не зная, что ответить. Видя, что она молчит, капитан пожал плечами.

      – Будем надеяться, что вы всё же не безразличны своей семье. Вы же так уверяли меня, что ваш отец – воплощение благородства и чести.

      – Да! Не то, что вы! – выпалила Марселлет.

      Отец никогда не заботится о ней и не любил. Это отношение разительно контрастировало с тем, как он трясся над своей новой женой, беспомощной изнеженной клушей. Марселлет раньше в помощи не нуждалась. До этого момента.

      – Куда уж мне, – спокойно согласился Эли.

      – И он никогда бы не стал связываться со всякими… профурсетками!

      Сказала и запнулась. Зачем вообще она об том упомянула? Будто само вылетело.

      – Что вы имеете в виду? – Вольфсон непонимающе нахмурился.

      А потом его лицо разгладилось от озарившей капитана догадки. И он многозначительно усмехнулся.

      – Я слышал, что как раз на одной из таких, как вы выразились, профурсеток, он недавно женился.

      – Да как вы смеете! – воскликнула уязвлённая Марселлет. – Это только вы можете путаться с подобными женщинами! Я видела!

      – Ну что поделать. Я же мужчина. Это необходимо мне как воздух, – развёл руками Эли.

      – Вы не мужчина! Настоящие мужчины… они не такие! Они… благородные.. и… и вообще… , – Марселлет пыталась вложить в свои слова как можно больше презрения, но от волнения не находила нужных эпитетов.

      – Откуда вам знать? – усмехнулся он, перебивая. – У вас же мужчин никогда не было.

      Когда до неё дошел смысл его слов, она запнулась. Очередные острые слова застряли в горле. Марселлет бурно задышала и покраснела. У неё впервые не нашлось сил, чтобы сдержать при нем слёзы. Капитан увидел, как они заблестели у девушки на ресницах. А затем она повернулась и бросилась вон, натыкаясь по пути на двери, какие-то бочки и людей, спотыкаясь о канаты и прочий корабельный инвентарь. Эли смотрел ей вслед, поджав губы. Понял, что перегнул и сказал то, чего говорить не следовало. Совершенно недостойно себя повёл. Выглядело, словно он упрекнул её в каком-то недостатке, посмеялся над изъяном. Самому от себя стало тошно. Но за ней не пошёл. Весь день ходил смурной. Работал в кубрике над картами, а мыслями постоянно к ней возвращался. Хоть бы мельком её увидеть, убедиться, что она уже не плачет и не обижается. А она как назло из своей каюты нос не показывала. Спросил у матроса, что ей еду носил, как там девушка. Тот лишь плечами повёл.

      – Вроде спит, ваше сиятельство.