Авиатор: назад в СССР 3. Михаил Дорин

хорошо, что в строю послышались смешки и настроение улучшилось. Тем не менее, Иван Фёдорович почему-то умалчивает состояние Нестерова.

      – Вы сказали, что это авария? Пётр Николаевич жив? – спросил я.

      Швабрин взглянул на меня, не торопясь рассказывать. Что-то начинают меня сомнения терзать в правильности моей оценки последствий. Но второй купол я видел! И не только я. Значит, жив.

      – Живой наш Николаевич. И жить будет. По предварительной версии, произошёл пожар двигателя. Экипаж увёл самолёт от близлежащих населённых пунктов и воспользовался средствами аварийного покидания. Пострадали только плодово-ягодные деревья…

      – А состояние Нестерова? – продолжил я спрашивать.

      – Так, всем разойтись! Отбой через пятнадцать минут, а вы шарахаетесь. Живее.

      Пока толпа спешно покидала небольшой плац перед входом, Швабрин, всё же, подошёл к нам троим.

      – Правда, Николаич жив. Но… не совсем гладко катапультирование прошло. Травмы там с ногами, шею обожгло…

      – Он летать будет? – спросил я. – Сами знаете, что будет, если не сможет.

      – Мне не рассказывай! Небо для всех одно, и я его тоже люблю не меньше, чем Нестеров, – огрызнулся Швабрин, но тут же сбавил обороты. – Отдыхайте. От вас ничего не зависит. Если молитесь… ну, так чтоб никто не видел.

      Мы уже направились в казарму, но я забыл о ещё одном деликатном деле.

      – Фёдорович! – окликнул я Швабрина.

      Не собирался я так по-свойски обращаться к Швабре. Не разрешал он так себя называть. Я догнал его, и уже готовился получать нагоняй за излишнее панибратство в обращении к офицеру. Знал бы он, что в своей жизни настоящей, повидал я побольше его. Ещё кто кого должен по отчеству называть!

      – Давай, говори, Родин, – спокойно сказал он.

      – У Рыжова невеста есть. Ей бы сообщить. Она, между прочим, дочка полковника Кузнецова из…

      – Знаю Ивана Ивановича. У нас их два таких в училище. Второй Борисов ещё, на тренажёрах. Я тебя услышал, что надо ей сказать. Сделаю, – сказал он, закуривая сигарету «Стюардессы». – Будешь «стерву»? – предложил он мне.

      – Добров как-то уже предлагал. Отказался, – усмехнулся я.

      – Меня же он и подсадил на них. Болгарская отрава, но неплохая. Ты там, предупреди своих… вернее, просьба есть. У вас во взводе, нормальные все вроде ребята, – начал говорить Швабрин, прервавшись на подкуривание.

      Насчёт нормальности Ивана Фёдоровича пока не полностью уверен, но он крайнее время делает значительные успехи в этом направлении.

      – Мы нормальные парни, Фёдорович. Вам давно пора это принять, – сказал я. – Говорите, что у вас?

      – Большинство офицеров разошлись по домам. Начальники ещё пока на территории, но следить за вами не будут. Давайте сегодня без самоходов? Командиров пожалейте?

      – Не вопрос, Фёдорович. Доброй ночи! – пожелал я, протягивая руку Швабрину. Удивительно, но он совершенно адекватно отреагировал и пожал её в ответ.

      Возвращение Артёма в казарму было встречено громкими овациями