Колкая малина. Книга четвёртая. Валерий Горелов

ней надо идти самому;

      А если закусила удила,

      То не прячься в нейтральном углу.

      На сцене в кабаре играет джаз,

      А окольцованную птицу в клетку посадили.

      Ей не хватает восхищённых глаз

      Под замком в двухкомнатной квартире.

      Птица увядает, как ландыш на жаре,

      И затухает, как Венера на рассвете;

      Так и роза замерзает в декабре,

      И улыбка в недописанном портрете.

      За окном играют полонез,

      Попался в мухоловку мотылёк,

      И уже не бьёт волна о волнорез,

      Слишком тускло тлеет фитилёк.

      Тот, кто целовался один раз,

      Немного знает про любовь,

      А кто не видел жизни напоказ,

      Тот не знает, как густеет кровь.

      Повидавшая в жизни слепая старуха

      К ней постучится в окно

      И тайно нашепчет на ухо,

      Что не там свобода, где платят хорошо.

      И вдруг

      Земля никогда не сгорает дотла,

      Она где надо подсластит, но тут же и подсолит.

      Ей не сдвинуться с орбиты и не сойти с ума,

      Она все смертные грехи за нас замолит.

      А мы её за это яростно терзаем,

      Дразня при этом матерью своей.

      Чем до сих пор живём, не понимаем,

      Но страшимся быть хоть чуточку добрей.

      Мы в неё за вечные щедроты

      От рождения, как табун зверей,

      Зарываем все болезни, срам и нечистоты,

      В помойку превращая свою же колыбель.

      Человек не стал царём природы,

      А сделал из себя царька зверей:

      Издревле и до сих пор рождаются уроды

      И выясняют, кто кого сильней.

      И ВДРУГ на кораблях затихли дизеля,

      И уснули на бетоне самолёты,

      В небе и на море тишина,

      Китам – глубины, а орлам – высоты.

      Пилы в тайге перестали визжать,

      И забурлили ручейки в своих протоках,

      Люди отказались природу покорять,

      Услышав, наконец, своих пророков.

      Кайф

      Отправьте меня в Каппадокию

      Полетать на воздушном ша́ре:

      Хочу победить свою фобию

      Прогулкой в высотном кошмаре.

      И чтобы там, за облаками,

      Меня туман ознобил,

      И чтобы, как фанерка, гнулся под ногами

      В корзине жиденький настил.

      И выли тонкие верёвки,

      Как сильно перетянутые струны,

      И чтобы там без всякой подстраховки,

      А лишь в надежде на милость фортуны.

      Ни рук, ни ног, верблюжья спина,

      Уши посиневшие и сопли на щеках —

      Это фирменная местная игра,

      Главный кайф которой – первобытный страх.

      Нету в мире лучших балансиров,

      Чем этот толстый и бескрылый самолёт,

      И оскаленные морды пассажиров,

      У которых кровь неправильно течёт.

      Выживали все за редким исключением,

      Но их друзья потом не узнавали.

      Они на ваш вопрос ответят с полным убеждением,

      Что