Голова голов. Владимир Андерсон

людей много лет назад, раскрывал правила, по которым люди взаимодействуют друг с другом… И однажды Фабио раскрыл ему своё самое сокровенное желание – он признался, что больше всего хочет стать капо ди тутти капи, самым главным в Коза Ностре, так же как когда-то Юлий Цезарь стал главнейшим в Римской Империи.

      – Может быть, ты просто думал всё время над тем, что есть у него, а нет у тебя… А надо было ещё посмотреть на то, что есть у тебя, и что потерял он. Или отказался, например… Про такое ты ведь не думал?

      – Не думал. Вы правы…

      – Римская Республика того времени – это сплетение влияния разных фракций. Эти фракции были представлены в Сенате, и этот орган являлся основой всей римской государственности… К тому моменту, как Цезарь начал захватывать власть, никто уже не помнил те времена, когда Сенат представлял из себя что-то другое. Он всегда был главным. Это «всегда» означает, что несколько поколений успели переродиться и таким образом не было уже никого в живых, кто своими глазами мог помнить другие правила. Мир для всех людей был таким, каким люди его видели с рождения, и их родители ничему другому их не учили… Вот эта система, целиком выстроенная на борьбе за власти в Сенате, была родной для римлян. Любой, кто отрицал её, мог считаться или изменником или иностранцем… Вот теперь скажи мне, какие правила Цезарь успел нарушить, прежде чем стать диктатором?

      – Я понял, к чему Вы клоните… Он изо всех сил делал так, чтобы ему подчинялся Сенат, а не наоборот. Пытался изменить устройство вещей, которое к тому моменту давно работало…

      – Да, всё верно… Его назначили диктатором, потом переназначили диктатором, а потом пошли разговоры о том, что даже переназначать не понадобится… Понимаешь, да, в чём разница. Он хотел сделать так, чтобы его власть была абсолютной не только фактически, но и на бумаге. Ты же помнишь, что означает для римлянина его слово?

      Фабио буквально сверкнул глазами. До него начали доходить искорки правды. Той правды, в которую он не до конца хотел верить. Или обходил стороной.

      – Да, Вы правы, учитель… Я правда не похож на Юлия Цезаря… – Фабио даже немного усмехнулся. – Всё время вспоминаю то, что Вы говорили про Овидия. Когда он приехал в Грецию и общался со своим знакомым про то, как устроены долги. Про то, что в Риме деньги дают в долг под честное слово, и это работает. А в Греции и с долговыми расписками люди умудряются не платить… Да, слово для римлянина означает его жизнь…

      – Да, всё верно… Не то, чтоб уж всех кругом такие честные, но велика ценность договора. То, о чём люди договорились друг с другом… Одно дело – Цезарь узурпировал власть и заставляет, следуя текущим законам переизбирать его. И совсем другое – когда он заставляет всех признавать, что он всё это делает правильно, по закону… Закон – это нечто большее, чем просто жизнь, в которой все живут. Это то, что является основой этой жизни… И ты можешь хорошо увидеть, что, например, Сенат ни один император не посмел ликвидировать. Есть император, который по закону является принципсом,