Патриотический сборник «ZOV». Сборник

к родным, чужим, знакомым.

      У каждого бойца своя судьба,

      Одно на всех лишь боевое знамя.

      И вновь звучат заветные слова:

      – Мы победим, ведь Родина за нами!

      Война другая. Всё равно – война!

      И смерть с бойцом, порой, в одном окопе.

      Но, мужеством его поражена,

      Смерть отступает, чтоб сказать Европе:

      – Ожесточенья нет, любовь в сердцах,

      Их боль и радость несоизмеримы!..

      Всех жёны ждут!..

                        Ну что ещё сказать —

      Как всё на свете повторимо!

      Мы повторяем снова:

                                      – С нами Бог!

      Мы – русские, и в этом наша сила.

      Взываем к миру, только мир оглох.

      Что ж, сами справимся, ведь мы – Россия.

      Любовь Гурьева

      Без вести пропавший

      – Бабы, Анфиску не видали? – близоруко щурясь, Роза вглядывалась в толпу женщин, каждый вечер ожидавших письмоносицу у кромки поля.

      Стояла глубокая осень, но картошка была ещё не вся выкопана, и женщины дотемна ковырялись в холодной грязи, стараясь поспеть до заморозков. Рабочих рук явно недоставало, все мало-мальски здоровые мужики были на фронте. Четвёртый месяц шла война, и хоть деревня была невелика, всего-то десятка два дворов, однако уж три похоронки пришли. А из соседнего села чуть ли не каждый божий день ветер доносил отголоски протяжных женских рыданий.

      Услышав Розин вопрос, каждая из женщин облегчённо выдохнула: сегодня беда прошла мимо.

      – Анфиска дома сёдни, свёкор у неё совсем плох. Чё стряслось-то? – запоздало крикнул кто-то, но Роза уж убежала далеко вперёд, часто припадая на левую ногу.

      Беда-бумага пришла в избу на другом конце деревни, там в голос ревела Анфисина свекровь: её сын Павел пропал без вести. Обессиленный болезнью свёкор молча смотрел в угол с иконами, только по морщинистым щекам его катились слёзы. Анфиса же ни слезинки не уронила, только как каменная сделалась.

      – Ты бы поревела, Анфиска, полегчает, – уговаривала её Ульяна.

      – Ревут по мёртвым, а Пашка мой жив, – сказала, как отрезала.

      И правда ведь, похоронки не было, а без вести пропал – ещё не погиб. И никто не смог убедить Анфису в обратном.

      Тем же летом ушёл в мир иной свёкор, за ним тихо сгорела свекровь.

      Война давно кончилась. Выросла дочь, вышла замуж, народила деток, оставила их на попечение матери.

      Так и жила Анфиса – с внуками, да с верой в возвращение мужа.

      – Бабушка, а почему ты замуж больше не вышла? – спросила вдруг Вера.

      Бабушка Анфиса часто рассказывала внучкам про их дедушку, которого они никогда не видели. Девчонки такие рассказы любили: сядут возле бабушки и слушают. Для них дедушка Павел был как сказочный Иван-царевич: добрый, красивый, смелый. Только война проклятая разлучила его с царевной Анфисой: ушёл он на фронт и не вернулся. Единственное письмецо от него, полученное в самом начале войны, со временем где-то затерялось. Осталась лишь старенькая карточка, на которой дедушка был снят в шапке-будёновке и со светлым взглядом из-под слегка насупленных бровей.

      Дочь Нина как-то удумала отдать заезжему