Наши русские чиновники. Антология

ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)

      Лука Лукич пробует закурить и весь дрожит.

      Хлестаков. Да не с того конца.

      Лука Лукич (от испуга выронил сигару, плюнул и махнув рукою, про себя). Чёрт побери все! сгубила проклятая робость!

      Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся, брюнетки или блондинки?

      Лука Лукич находится в совершенном недоумении, что сказать.

      Хлестаков. Нет, скажите откровенно, брюнетки или блондинки?

      Лука Лукич. Не смею знать.

      Хлестаков. Нет, нет, не отговаривайтесь. Мне хочется узнать непременно ваш вкус.

      Лука Лукич. Осмелюсь доложить… (В сторону.) Ну, и сам не знаю, что говорю.

      Хлестаков. А! а! не хотите сказать. Верно, уж какая-нибудь брюнетка сделала вам маленькую загвоздочку. Признайтесь, сделала?

      Лука Лукич молчит.

      Хлестаков. А! а! покраснели, видите, видите! Отчего ж вы не говорите?

      Лука Лукич. Оробел, ваше бла… преос… сият… (В сторону.) Продал проклятый язык, продал!

      Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать; не так ли?

      Лука Лукич. Так точно-с.

      Хлестаков. Вот со мной престранный случай: в дороге совсем издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?

      Лука Лукич (хватается за карманы, про себя). Вот-те штука, если нет! Есть, есть. (Вынимает и подает, дрожа, ассигнации.)

      Хлестаков. Покорнейше благодарю.

      Лука Лукич. Не смею долее беспокоить присутствием.

      Хлестаков. Прощайте.

      Лука Лукич (летит вон почти бегом и говорит в сторону). Ну, слава богу! авось не заглянет в классы.

      Явление VI

      Хлестаков и Артемий Филиппович, вытянувшись и придерживая шпагу.

      Артемий Филиппович. Имею честь представиться: попечитель богоугодных заведений, надворный советник Земляника.

      Хлестаков. Здравствуйте, прошу покорно садиться.

      Артемий Филиппович. Имел честь сопровождать вас и принимать лично во вверенных моему смотрению богоугодных заведениях.

      Хлестаков. А, да! помню. Вы очень хорошо угостили завтраком.

      Артемий Филиппович. Рад стараться на службу отечеству.

      Хлестаков. Я, признаюсь, это моя слабость: люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?

      Артемий Филиппович. Очень может быть. (Помолчав.) Могу сказать, что не жалею ничего и ревностно исполняю службу. (Придвигается ближе с своим стулом и говорит вполголоса.) Вот здешний почтмейстер совершенно ничего не делает: все дела в большом запущении, посылки задерживаются… извольте сами нарочно разыскать. Судья тоже, который только что был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак, и поведения, если признаться пред вами, конечно для пользы