Спартак. Рафаэлло Джованьоли

ты стоишь больше, чем может показаться на первый взгляд. Несмотря на твой бараний вид, ум у тебя тонкий и хитер ты на славу.

      – Но ведь я не сделал вам ничего дурного… я исполнял приказания моего патрона… мне кажется, что, принимая во внимание мою искренность и то, что я торжественно клянусь всеми богами Олимпа и ада не передавать никому, даже Верресу, ничего из того, что я узнал, вы можете пощадить меня и дать мне свободно уйти.

      – Не торопись, добрый Сильвий, мы об этом еще поговорим, – иронически возразил Крикс.

      Подозвав к себе нескольких гладиаторов, он им сказал:

      – Выйдем на минуту.

      Он вышел первым, крикнув тем, кто оставался:

      – Стерегите его!.. И не делайте ему ничего дурного.

      Гладиаторы вышли из харчевни.

      – Как поступить с этим негодяем? – спросил Крикс у своих товарищей, когда в переулке все остановились и окружили его.

      – Что за вопрос? – ответил Брезовир. – Убить его как бешеную собаку.

      – Дать ему уйти, – сказал другой, – было бы все равно что самим донести на себя.

      – Сохранить ему жизнь и держать его пленником где-нибудь было бы опасно, – заметил третий.

      – Да и где мы могли бы его спрятать? – спросил четвертый.

      – Итак, смерть? – спросил Крикс, обводя всех глазами.

      – Теперь ночь…

      – Улица пустынная…

      – Мы его отведем на самый верх холма на другой конец этой улицы…

      – Mors sua, vita nostra10, – заключил в виде сентенции Брезовир, произнося с варварским акцентом эти четыре латинских слова.

      – Да, это необходимо, – сказал Крикс, сделав шаг к дверям кабака, но тут же остановился и спросил: – Кто же убьет его?

      Никто не дал ответа, и только после минуты молчания один сказал:

      – Убить безоружного и без сопротивления…

      – Если бы у него был меч… – сказал другой.

      – Если бы он мог или хотел защищаться, я бы взял на себя это поручение, – прибавил Брезовир.

      – Но зарезать безоружного… – заметил самнит Торкват.

      – Храбрые и благородные вы люди, – сказал с волнением Крикс, – и достойные свободы! Однако для блага всех кто-нибудь должен победить свое отвращение и выполнить над этим человеком приговор, который изрекает моими устами суд Союза угнетенных.

      Все наклонили головы в знак повиновения.

      – С другой стороны, – продолжал Крикс, – разве он пришел сразиться с нами равным оружием и в открытом бою? Разве он не шпион? Если бы мы не накрыли его в тайнике, он донес бы на нас через два часа. И мы все были бы брошены завтра в Мамертинскую тюрьму, чтобы через два дня быть распятыми на кресте на Сессорском поле.

      – Правда, правда! – подтвердило несколько голосов.

      – Итак, именем суда Союза угнетенных я приказываю Брезовиру и Торквату убить этого человека.

      Оба гладиатора наклонили головы, и все с Криксом во главе вернулись в харчевню.

      Сильвий Кордений

10

^Смерть его – наша жизнь (лат.).