Спартак. Рафаэлло Джованьоли

Эмилий Варин и Апулей Тудертин, грубо крича и насмешливо жестикулируя.

      – Вот увидите, – сказал Варин своим собеседникам, – в этом году должно произойти нечто невиданное.

      – Почему?

      – Потому что в Ариминском округе действительно случилось чудесное происшествие.

      – Что же там произошло?

      – Один петух в имении Валерия, вместо того чтобы запеть, заговорил человеческим голосом.

      – О! Если это правда, то это поистине необыкновенное чудо и, очевидно, предвещает страшные события.

      – Если это правда?.. Но ведь об этом факте говорит весь Рим, потому что весть о нем разнесли сейчас же по возвращении из Ариминума сам Валерий, его семейные, друзья и рабы.

      – Действительно, необыкновенное чудо! – пробормотал Апулей Тудертин, глубоко суеверный и очень религиозный. Он задумался над тайным смыслом этого происшествия, в которое он твердо уверовал и признал его знамением богов.

      В эту минуту человек среднего роста, с крепкими плечами и грудью, с энергичным, мужественным лицом, с черной как смоль бородой и черными глазами, слегка ударил левой рукой по плечу Спартака, оторвав его от размышлений.

      – Ты так погружен в свои планы, что глаза твои смотрят в упор, но ничего не видят?..

      – А, Крикс! – воскликнул Спартак, поднося правую руку ко лбу и потирая его, как бы желая отвлечься от своих мыслей. – Я тебя не видел.

      – И однако ты на меня смотрел, когда я проходил там, внизу, вместе с нашим ланистой Акцианом.

      – Да будет он проклят!.. Ну, как дела? – спросил Спартак.

      – Я видел Арторикса после его возвращения из поездки.

      – Был он в Капуе?

      – Да.

      – С кем-нибудь виделся?

      – С одним германцем по имени Эномай, которого считаю среди всех остальных его товарищей самым сильным и энергичным.

      – Ну, ну? – спросил Спартак с всевозрастающей тревогой. Глаза его сверкали радостью и надеждой. – Ну и что же?

      – Этот Эномай питал надежды и мечты, подобные нашим; поэтому он принял всей душой наш план, присягнул Арториксу и обещал распространять нашу святую и справедливую идею – прости, если я говорю «нашу», когда я должен был бы сказать «твою»! – среди наиболее смелых гладиаторов из школы Лентула Батиата.

      – Ах! – тихо воскликнул Спартак, вздохнув с чувством сильнейшего удовлетворения. – Если боги, обитающие на Олимпе, окажут помощь усилиям несчастных и угнетенных, то я уверен – недалеко то счастливое время, когда рабство исчезнет с лица земли.

      – Однако Арторикс сообщил мне, – добавил Крикс, – что этот Эномай хоть и очень смел, но легковерен, неосторожен и неблагоразумен…

      – Клянусь Геркулесом!.. Это скверно… Очень скверно!

      – Я подумал то же.

      И оба гладиатора замолчали. Первым нарушил молчание Крикс:

      – А Катилина?

      – Я начинаю убеждаться, – ответил Спартак, – что он никогда не пойдет с нами в нашем предприятии.

      – Значит, ложь