Единственная Джун. Дженнифер Хартманн

и оглядываюсь через плечо на Джун, бормоча два слова, которые преследуют меня после «Страшной Ночи»:

      – Закрой уши.

      Затем я поворачиваюсь и со всей силы бросаю камень прямо в окно.

      Стекло разбивается. Я подскакиваю на месте. Джун начинает плакать.

      – Все в порядке, Джун. Я скоро за тобой вернусь.

      Метнувшись к дому, я начинаю пролезать через разбитое окно и тут же режу руку о расколотое стекло, пытаясь проникнуть внутрь. Из раны сочится кровь. Голова идет кругом, все плывет.

      Не останавливайся. Не останавливайся.

      Не обращая внимания на резкую боль, я продолжаю пролезать внутрь, пока не падаю, приземлившись на спину. Мгновенно переведя дух, я поднимаюсь и бегу к входной двери и открываю ее. Я выбегаю во двор, чтобы забрать плачущую Джун, а затем, пошатываясь, иду в дом, закрывая за собой дверь.

      – Ш-ш-ш… не плачь, малышка Джун. Все хорошо. Я с тобой, – успокаиваю я ее, качая на руках. Я в ужасе замечаю, что запачкал кровью ее розовое одеяльце. – О нет…

      Так много крови.

      Порез на моей ладони выглядит устрашающе, и я не могу остановить кровотечение. Джун, должно быть, чувствует мое смятение и закатывается в плаче еще громче.

      Я должен быть храбрым. Джун нуждается во мне. Мой дом нуждается во мне.

      Положив Джун на уже обновленный ковролин, я стягиваю с нее одеяльце и обматываю им рану. Папа частенько смотрел фильмы, где было много крови, и люди иногда так делали. Они обматывали раны полотенцем или тканью.

      На том успокоившись, я склоняюсь над Джун и глажу ее шелковистые кудряшки здоровой рукой.

      – Со мной ты в безопасности. Обещаю.

      Она немного успокаивается, губы слегка подрагивают, а крики переходят в тихое всхлипывание. Интересно, сильно ли она испугалась… Я очень надеюсь, что нет. Я обещал, что всегда буду оберегать ее, но как бы я смог защитить ее, если я здесь, а она там, в другом доме?

      Я был вынужден забрать ее, просто был вынужден.

      Убедившись, что Джун успокоилась, переключив внимание на ворс ковролина, я поднимаюсь по лестнице в свою старую спальню в поисках Бабблза. Я бы взял Джун с собой, но не уверен, что смогу с ней подняться по лестнице. Руки слишком ослабли. Вместо этого мне придется спустить для нас вниз одеяла и подушки вместе с Бабблзом и моим любимым ночником, чтобы разогнать темноту.

      Я поднимаюсь по ступенькам, иду по коридору, сердце бешено колотится. У меня кружится голова, я рвусь увидеть свою старую комнату впервые после «Страшной Ночи».

      Только… восторг угасает, когда я переступаю порог.

      У меня перехватывает дыхание.

      Слезы застилают глаза.

      Все исчезло.

      Моей комнаты больше нет. Это просто пустая оболочка.

      Стены абсолютно белые. Ярко-голубой цвет, который напоминал мне летнее небо, перекрасили. Моя мебель пропала. Постеры сорвали, словно их никогда и не было. Даже моя кровать исчезла.

      Бабблз бесследно исчез.

      Бабблз, где же ты?

      Я падаю на колени, сраженный горем. Все исчезло.

      Уайетт и его друзья были правы: я просто сирота, неудачник.