Приручить и обезвредить. Витта Лин

чую не просто там всё.

      – Не пойму, что-то не стыкуется.

      Естееественно.

      – Что там?

      – Ей двадцать девять лет. А я по личной жизни последнюю информацию пробил только в двадцать один. Так не бывает. Может у неё мужик в секретке какой-то?

      Какой интересный поворот. Проснулся мой внутренний сыщик.

      – Не понял. 8 лет тишины в эфире? Что, вообще ничего?

      – Вообще. Ты уж извини, я даже соцсети облазил, но ничего. Никаких левых длительных переписок. Ноль. Я даже удалённые поднял.

      – Так не бывает.

      – Так и я о том.

      – Интересненько получается.

      – Может там родители чего намутили?

      – Так они с секретами никак не связаны. Отец гражданский, мать тоже.

      – Интрига. Лёх, тебе оно надо?

      – Спасибо за помощь, и, раз спрашиваю – значит надо.

      – Слушай, так может у неё никого не было?

      – Восемь лет? Ну ты сам-то подумай! Ты-то её видел. Там только на её задницу охоту объявить можно. А если всю целиком, так сразу сожрать хочется.

      – Не спорю, – как-то слишком довольно промямлил боец.

      – Так, отставить! Девочка занята. Что бы там ни было за это время, мои и задница и передница и всё остальное! Слюни вытри, и спасибо.

      Дальше оба занимаемся работой. А меня не покидает мысль, как такое могло получиться. Меня это не пугает, не отталкивает, но вводит в ступор. Красивая девчонка, возраст огонь – со свиданок можно вообще не вылезать. Какие могут быть причины? Может обидел кто, поэтому она ощетинивается сразу?

      Нас перекидывают в другой регион. Никаких звонков, смсок. Для нас это привычный порядок вещей, но сейчас расстраиваюсь, что нет возможности сказать Марте, что это не я слился, а так сложились обстоятельства.

      Операция длится несколько дней. В редкие минуты отдыха постоянно думаю о кошке. Это сейчас она дикая, а заводит не слабо. А что уж будет, когда перестанет кусаться. Хотя, все же надеюсь, что кусаться и царапаться она будет. Только уже по другому поводу. От мыслей сразу кровь устремилась вниз. Ох, не вовремя. А я ведь даже не предупредил её, что уеду. Надумает себе сейчас, потом хрен разберёшься.

      Так проходит почти неделя. Возвращаемся уставшими, пару ребят с ранениями – в госпиталь. Незначительно, но всё равно переживаю. Мы как семья, друг за друга, иначе никак. Каждый день спины прикрывать и в бой бросаться можно только при максимальном уровне доверия.

      Почти ночью доползаю до дома. Душ, еда, сон. И надо кошке позвонить. Чую, придётся начинать сначала. Это ничего, не так далеко продвинулись, правда немного соскучился и не хочу начинать возвращение с наездов в мой адрес. Но увы, в сон проваливаюсь до того, как набрал её номер.

      А на следующее утро, вполне предсказуемо, с меня трубки не берут.

      Э нееет, красавица, со мной такие номера не прокатят. Это малолеток игнорировать будешь. А мне тридцать пять, я играться не буду. Смски не прочитаны и, что странно, не доставлены. Ещё пару часов смотрю на одну галочку. Я не в чёрном списке, но не доставляется. Это странно. Ладно, навестим, что уж нам, не гордые.

      Приезжаю к дому.