Нечаевский овраг. Святослав Яров

которого когда-то, ещё в золотые детские годы, кто-то из взрослых имел неосторожность пристрастить к истории Отечественной войны 1812 года, интересовался всем, что имело хоть малейшее отношение к этой теме. Поэтому, едва заслышав ключевое слово «французы» и дату «восемьсот двенадцатый год», он немедленно влез в разговор:

      – А ну-ка, дедуля, давай поподробнее. Это очень интересно.

      По всему видать, старику и самому не терпелось порассказать о делах давно минувших. Он охотно поведал всё, что знал:

      – Французы-то, когда осенью из Москвы ушли, в нашу сторону подались. У Малоярославца, знаете небось, знаменитое сражение было. Оттуда до нас недалече, вёрст семьдесят. Так через два дня в Нечаево конница ихняя приходила. Не так, чтобы много, а десятка полтора-два было. Видать, от своих отбились иль

      *Сельпо – в те годы магазин-кооператив сельского потребительского общества.

      заплутали. Пришли, сразу грабить начали. Потом перепились самогону и заснули, а мужики их всех ночью побили. Вот так… Как ни то, закопали вон там, у рощи на отшибе – не на православном же кладбище тех супостатов хоронить. А лошадей и прочее имущество разобрали по дворам.

      Мишанин слушал очень внимательно, а, дослушав, немедленно пристал с расспросами:

      – А не сказки ли это, дед? Что-то никто из историков никогда, ничего, ни про какое Нечаево даже и не упоминал. Может, придумали вы тут себе байку, а никаких французов не было?

      Старик хитровато прищурился и возразил:

      – Эх, молодо-зелено… Тебя бы в те времена, так враз бы уразумел, что к чему. Ведь, кабы мужики тогда на всю округу трезвонить стали, побили, мол, французов, то да сё, нагрянули бы с разбирательством и, непременно, лошадей забрали б… А коняга в крестьянском хозяйстве это… Понял, дурья башка?

      Дед, казалось, погрузился в воспоминания.

      – Были те французы. Не сомневайся даже. Мы мальцами полезли туда… – он кивнул в сторону рощи. – Лопату взяли… Там они. Сам видал. Как попало кости навалены. Отец, как узнал – выпорол. Три дня сидеть не мог. Оно, конечно… Не по-людски это – покойников тревожить.

      На том и замолчал, а ребята, допив свой «Буратино», сдали бутылки и, попрощавшись со стариком, отправились по своим делам. Минут пятнадцать шли молча, потом остановились передохнуть. Мишаков, щурясь на солнце снял, с плеча тяжелую сложенную треногу*, бросил ее в траву и сам уселся рядом.

      – Достала жарища. Зря мы лимонад пили, только хуже стало, – он повернулся к другу. – Эй, лунатик. Ты чего так загрузился-то?

      Мишанин, действительно, несколько ушел в себя, но после окрика очнулся:

      – Да, понимаешь… Дед этот с его россказнями…

      – Ты что, поверил в эту фигню? Брось. Чешуя это все.

      Но Мишка, что-то прикидывая в уме, задумчиво протянул:

      – А если, правда? Малоярославец действительно недалеко.

      – Тебе-то что?

      – Как это что? Это же история! – немедленно возмутился Мишанин. – Это же интересно. Это…

      Он уже собрался начать что-то объяснять и