Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея. Николай Лейкин

с носом столкнулся с конторщиком Стукиным.

      – Вы куда? – спросил управляющий Стукина.

      – К Лавру Петровичу.

      – Нельзя. Он теперь занят важными делами.

      – Но ведь и у меня, Иван Алексеевич, важные дела.

      Управляющий поднял голову, нахмурился и сказал:

      – Вы, кажется, начинаете мудрить. Идите лучше заниматься.

      – Помилуйте, Иван Алексеевич, какая же тут мудрость? У меня с Лавром Петровичем дела серьезные. Я насчет того дела покончил с Матильдой Николаевной, они согласны выйти за меня замуж, и вот теперь хочу объявить об этом Лавру Петровичу…

      – После, после вы ему об этом объявите.

      – Нет, я после об этом не могу-с.

      – Послушайте, Стукин! Что за тон! Вы забываете, что вы разговариваете с управляющим.

      – Для меня директорские дела важнее… Ежели я что им обещал…

      – Идите, говорят вам, к вашей конторке! – возвысил голос управляющий.

      Стукин поднял голову и приосанился.

      – Нет-с, не пойду, – отвечал он. – Ежели теперь нельзя видеть Лавра Петровича, то я останусь здесь караулить его выхода. Укараулю и передам ему, что вы меня к нему не допускаете.

      Управляющий нахмурился.

      – Какой вы дерзкий, однако… Ну хорошо, я вам припомню! – произнес он, сдаваясь, и прибавил: – Погодите, я сейчас доложу об вас Лавру Петровичу. – Он отправился в директорскую, вернулся оттуда и сказал:

      – Ступайте.

      Стукин вошел в директорскую. У большого стола, покрытого пунцовым сукном, сидел, расстегнувши жилет, Хрустальников.

      – А! Стукин! – воскликнул он. – Ну, что скажешь хорошенького?

      – Много хорошенького, Лавр Петрович… Был у Матильды Николаевны с визитом. Они вам кланяются. Вчера я был. Очень они скучали, что вы у них два дня не изволили быть. Ах, Лавр Петрович, как они вас любят! Боже мой, как любят! Вчера только и разговоров, что об вас: «Где-то теперь Лавр Петрович? Что-то он теперь делает?»…

      – Ну, ты бобы-то не разводи, а говори толком, – перебил его Хрустальников.

      – Я и то толком-с. Вы не верите? А я вам наисущую… Они вас, Лавр Петрович, ревнуют, а это значит, что очень любят.

      – Ну, однако, что же ты у ней делал?

      – Во-первых, вручил им коробку конфет. Это я, Лавр Петрович, от себя. Потом выпил рюмку мадеры. Они меня угощали. Выпил рюмку мадеры и сделал им предложение руки и сердца. Они, Лавр Петрович, дали свое согласие, и я уже теперь жених.

      – Поздравляю, поздравляю. Очень рад.

      – Жених-с… Теперь, Лавр Петрович, мне нужно к ним почаще являться, – продолжал Стукин. – Надо уговориться. Судите сами, женитьба – вещь важная. Они дама прекрасная, и мне очень нравятся, но все-таки я должен к ним привыкнуть, и они ко мне тоже. Фрак нужно шить, Лавр Петрович. Нужно шить фрак, а деньжонок нет.

      – Ну, на фрак я тебе дам… Шей…

      – Ежели уж будет милость, Лавр Петрович, то дайте сейчас… Пораньше заказать, так лучше. Да и бельишка надо купить, Лавр Петрович…