Всадник-без-имени. Михаил Вячеславович Иванов

били в потрескавшийся асфальт копыта – то ли шаги отмеряли, то ли секунды. Удар за ударом, конь старательно вколачивал время в пространство, превращая бесконечную череду мгновений в мили пройденного пути. Он не спешил, будто считал, что впереди его ждёт целая вечность, – оттого, должно быть, и берёг силы, намереваясь преодолеть её всю до конца. Дыхание всадника подстроилось к ритму ударов копыт…

      Хлопанье крыльев вывело человека из забытья: шагавший монотонно, подобно механической игрушке, конь, видимо, задремал на ходу и чуть не наступил на голубя – тот едва успел выпорхнуть, обронив на дорогу сломанное перо. Однако, отлетев на пару шагов вперёд, голубь вновь присоединился к суетливому гурту таких же серых пучеглазых птиц, подгоняемому метрономом цокающих по асфальту копыт. Что мешало птицам взлететь или хотя бы свернуть в сторону? Оставив без внимания быстро угасшую мысль, человек на коне продолжал свой путь.

      Вот он миновал неопрятную тётку, которая толкала перед собой набитую сумками и пакетами старую детскую коляску… Затем лохматого бородача, ковырявшегося под капотом видавшего виды грузовичка, – бородач высунулся наружу, скользнул невидящим взглядом по тётке, по коню и его седоку… сплюнул и полез обратно под капот. Флегматичная кошка, сонно щуря хитрые глаза, наблюдала за происходящим с загаженного птицами оконного отлива. Шевельнулись серыми змейками, охватывая поджатые лапы, два хвоста… Или это просто двоится в глазах? Всадник не заметил, как сознание его снова затуманилось…

      Конь оступился, и этот сбой в однообразном и привычном, как стук сердца, ритме заставил всадника поднять голову: всё та же однотипная «спальная» застройка, плешивые газоны, едва шевелящие пропылённой листвой чахлые деревца…

      Стайка дворняг трусила вразнобой по дороге. То одна, то другая из псин, притянутая очередным столбом или деревом, задирала походя заднюю лапу – и вновь продолжала неспешный бег. Взъерошенный бородач прервал своё ковыряние в двигателе старенького пикапа, выругался устало вслед нахальной шавке, пометившей колесо его автомобиля, и, обречённо вздохнув, вернулся к ремонту. Зашушукались сидевшие на скамейке старухи. Вздохнула устроившаяся в приоткрытом окне хитроглазая кошка. Голуби всё так же семенили вразвалку впереди коня…

      Всадник поймал себя на том, что уже в который раз встряхивается вот так, проводит осовелым взглядом вокруг – и видит тех же персонажей, и знакомые лица мелькают, перетасованные в ограниченном наборе скучных амплуа, будто бесталанная массовка то и дело невпопад меняется ролями. Но вязкий туман в голове не позволял сосредоточиться – обволакивал, засасывал… Или человеку на коне это только снилось, что он вскидывает голову и видит всё ту же намозолившую глаза картину, в ирреально-бредовом пространстве между сном и явью перепутав и лица, и роли? И тогда всадник снова беспокойно вскидывал