Счастливый Цезарь. Евгений Петрович Цветков

Но разве через детей спасешься?”

      Включил телевизор. “Проклятые ящики, наполненные жизнью”.

      – Хочешь смотреть? – спросила она.

      Он выключил – изображение погасло.

      – Иди ко мне, – позвала ласково.

      “Готовится, – подумал. – Ну, сегодня ты моей кровушки не много попьешь, – улыбнулся ей тоже ласково. – А ведь люблю. Знаю, что по капелькам тратит, а люблю. И сладко!”

      Обнял. Постояли, прижавшись друг к другу.

      Потом в постели пригляделся к ней после любовной ласки. Она лежала, закрыв глаза. Ресницы темные. Тени под глазами, а черточки все облика так пронзительно обострились, прямо огонь какой-то играл у ней в лице…

      “Ну, ведьма, чистая ведьма“, – вздохнул он. А она глазищи открыла, в них темно, и только глубина эта горячая.

      – Ты знаешь, – сказала, – мне прямо чудилось, будто мы с тобой, а сверху еще два глаза на нас, страшные серые и холодные, глядят. Ты чего за мной подглядываешь?! – резко спросила.

      – Я сегодня узнал про спасение от смерти. Смерть побеждает только любовь, – сказал Андрей Петрович, задумчиво на нее взирая.

      – Значит, мы с тобой не умрем? – она сладко потянулась. – Ведь мы с тобой друг друга любим? Правда, любим?! – прижалась, однако он отстранился.

      – В том все и дело, что любовь не простая должна быть. Вот ты мне признайся, как ты меня любишь?

      – Да как захочешь, дурачок, – хихикнула она.

      Андрей Петрович поморщился.

      – Не в этом смысле… Ты меня любишь как человека, такого как я есть голенького, или со всем остальным в придачу?

      – Конечно, голенького, не одетого же.

      – Не шути шутки, – сказал Андрей Петрович. – Любовь должна быть только в отношении меня такого, Каков я есть На Самом Деле! А если я и сам не знаю – каков я? Настоящий-то! И потом баба сама должна быть человеком, для настоящей любви требуется и женщина соответствующая.

      Жена на такие речи обиделась.

      – По-твоему, – говорит, – я не настоящая баба?

      – Не в том дело, – морщится Андрей Петрович и корит себя за то, что дурацкий с ней разговор затеял.

      – Нет! Ты мне, пожалуйста, скажи прямо: не устраиваешь, мол, ты меня, не угодила?

      – Да ты пойми, – увещевает он, – тут загадка: себя-то мы не знаем, кто мы такие? Может, пришельцы или нежить? А спастись только люди могут при помощи вот такой настоящей любви друг к другу. Для этого загадку эту надо разгадать. Вот ты, к примеру, кто ты?

      – Жена твоя, глупенький, жена!

      – Неет, не в том смысле, На Самом Деле, кто Ты?

      – И на самом деле тоже самое, – улыбнулась она. – Совсем ты скоро у меня свихнешься. Меньше пить надо…

      – А я вот не знаю, кто я такой на самом деле? Может, марсианин? Погляди, у меня глаза пустые или нет? – он придвинулся к ней и стал глядеть прямо в зрачки жены. Та даже отодвигаться стала.

      – Да что с тобой? С чего они у тебя пустые? Очень даже наполненные, ты у меня умный, – погладила по щеке.

      – Потому что у марсиан глаза пустые, – пояснил он задумчиво.

      – Ты