Как убить человечество. Екатерина Колчанова

брат.

      – Это моя жизнь без высокомерных стерв в белых топиках, брат.

      – По-моему вашей шутки не оценили, -гитаристка перевела взляд на девушек, смотрящих на них слишком странно. – Не волнуйтесь, прекрасные девушки, мы ещë увидимся, не скучайте, -она послала им воздушный поцелуй, беря парней под руки и направляясь к свободному четвёртому ряду, пропуская Риана вперёд.

      – Всë прошло удачно, теперь они думают, что мы чокнутые, -подмигнул брат сестре.

      – Чëрт, да как всегда! – завозмущался Фил, не найдя в своей сумке ручку

      – Такова судьба, у кого-то она тяжëлая, бедный малыш Филушка, – вздохнула Рина. – Ты всегда можешь писать кровью, если наш преподаватель будет тираном, он воспримет это как плюс, -выразительно посмотрела на стол в центре аудитории, но протянула ему запасную

      – Ты лучшая, -дал ей высокую оценку бас-гитарист, будучи прерванным присутствием преподавателя. Им был молодой мужчина по виду лет двадцать пять-тридцать, для вампиров с ужасно громко-тикающими часами на правой руке, впрочем, по его мягкому голосу, можно было сказать о том, что преподаватель совсем не строгий, но его идеально отглаженный костюм, будто копия идеала их матери, говорил о другом.

      «Ему не лень каждый день сидеть отглаживать? Застрелиться лучше.» пронеслось в головах у каждого сидящего за партой.

      – Здравствуйте, похоже, у нас новая группа. Ваше название? – спросил он, слишком долго рассматривая глаза близнецов, их волосы и одежду.

      – Его нет, – сказала Рина, растягивая слова, ожидая, пока тот назовëт своë имя.

      – Иван Ярославцев, – представился учитель.

      – Названия нет, господин Ярославцев.

      – Советую поскорее определиться, с вашими фамилиями оно должно стоять, -добродушно ответил он. – Начнëм с практики. Музыкальный диктант, – сказал он уже всей аудитории, садясь за фортепиано.

      Музыкальный диктант, всегда, когда группа посещала уроки сольфеджио, ассоциировался со страданиями. Его невозможно было написать, когда за стенкой одновременно играют два фортепиано, с постоянно спотыкающейся мелодей в руках новичка, вместе с сопровождаемым ором за ошибки.

      «Бедные ученики» -думали все сидящие на сольфеджио.

      За другой стенкой вокалист пел арию, а на первом этаже под тем кабинетом, играл целый оркестр.

      Они достали из кожаных рюкзаков тетради для сольфеджио, ручки и дневники, пока Ванька не начал играть.

      Его мелодией был Experience – Ludovico Einaudi, который Рина узнала с первых нот по тональности ре мажор, гармоничности и темпу воспроизведения. Но если начало произведения написать легко, то дальше будет кошмар, остаëтся лишь надеяться, что он даст отрывок, а не целое. Хотя то, как говорила Лира про этот лицей, заставляет задуматься о том, насколько сложными могут стать уроки.

      Еле как написав диктант в них принялись вбивать теорию выпускных классов музыкальной школы, а это восьмой, и из них четверых что-то понимал один только Риан, периодически кивая на слова преподавателя.

      Прозвеневший