Психотерапевт. Б. Э. Пэрис

спрашивает Мэри.

      – На английский, с итальянского.

      – Интересно.

      – Бабушка Уилла – итальянка, и он пытается учить меня, чтобы я могла с ней разговаривать, поскольку на английском она совсем не говорит, – объясняет Ева. – Получается у меня не очень.

      – Это ты еще русский не пробовала. Я сто лет училась, чтобы хоть как-то разговаривать.

      Ева смотрит на Мэри в крайнем изумлении:

      – Я и не знала, что ты по-русски говоришь.

      – Говорю, но не очень хорошо. Не бегло, в общем.

      Я поворачиваюсь к Тамсин, замечая, что она не проронила ни слова. Сегодня на ней бледно-голубые джинсы и оранжевая футболка, которая на любой другой рыжеволосой женщине выглядела бы странно. А на ней – великолепно.

      – А ты? Знаешь какие-нибудь языки?

      – Нет, – сухо отвечает она.

      – Понятно.

      Пусть она меня не любит, но это уже граничит с грубостью. Я оценивающе смотрю на нее. Она потрясающе красива, но есть в ней какая-то грусть. Меня вдруг охватывает желание узнать их всех получше.

      – Я тут подумала – чем на дороге стоять, не зайдете ли ко мне на кофе? – спрашиваю я. – Если только вы не заняты?

      – Я нет. Сегодня нет, – отвечает Ева.

      Мэри улыбается:

      – Я тоже. Было бы здорово.

      – А я не могу. – Тамсин поднимает руки, демонстрируя пакеты. – Нужно пойти отнести это. Тогда с вами двоими увидимся позже.

      Я знаю, что мне не следует обижаться. Но обижаюсь.

      К тому времени, как мы ополовинили кофейник, я уже примерно представляю своих новых соседей. Ева с Уиллом знают друг друга двадцать лет, сейчас обоим тридцать один.

      – Мы вместе ходили в театральный кружок в школе, – объясняет Ева. – Он сначала не хотел, потому что там были в основном девчонки. Но, поскольку мы дружили, он пошел туда за компанию, и вдруг всем стало ясно, что у него талант. Правда, сам он относился к нему наплевательски, пока я не убедила его пойти на прослушивание в Королевскую театральную академию. И то согласился лишь потому, что я отказалась общаться с ним, пока он не пойдет.

      – Люблю эту историю, – говорит Мэри. – А мы с Тимом познакомились, когда выносили мусор, в университете.

      Мэри и Тиму под сорок. Тим – дипломированный психолог, работает на полставки и одновременно учится на психотерапевта. Мэри – логопед, работает четыре дня в неделю, – до тех пор, пока Люк, их младший сын, не пойдет в школу.

      – У меня выходной в среду, – рассказывает она. – Так здорово отдохнуть от работы среди недели. Могу сходить на йогу с Евой и Тамсин и потом забрать мальчиков из школы. В остальные дни их забирает Тим.

      – Я тоже по средам не работаю, – говорит Ева. – Иначе мы с Мэри бы не пересекались.

      Я мысленно передвигаю свой выходной с четверга на среду. Занятия йогой – это интересно.

      – Забавно, но в среду я тоже не работаю, – улыбаюсь я.

      Потом спрашиваю про Тамсин и Коннора. Они примерно одного возраста с Мэри и Тимом; насколько я уже успела узнать от Лео, Коннор занимается