Честь и доблесть. Андрей Анпилогов

сапоги, надо думать, обделались, я слышу неприятный запах, – заметил Лемюэль.

      Я поднял голову и сразу же увидел пару коричневых сапог, торчащих из густой и раскидистой кроны ближайшего дуба…

      В лесу было тихо, даже птички примолкли.

      К нам подошли Кристофер с Мариусом, и мы легко убрали с дороги два поваленных дерева.

      Путь был открыт, и отряд Гастона тронулся дальше, всё ещё держа наготове заряженные арбалеты; но смех начинал нас потихоньку разбирать… Первой расхохоталась Беатрис, да так, что задрожала её лёгкая карета; а затем, и все остальные…

      – Браво, Альбер! – крикнула Лексия.

      Я чувствовал себя почти героем, когда садился на своего Пилигрима…

      До конца этого дня не случилось никаких происшествий, и наш отряд спокойно заночевал под открытым небом, благо было тепло, и в большой карете нашлись войлочные топчаны…

      Моя успешно – отпугивающая стрельба по верхушках деревьев не прошла даром, и мне не пришлось долго пребывать вне поля зрения огромных глаз Беатрис на следующее утро…

      Несколько раз её красивая головка, на пределе возможного, высовывалась из окна кареты в поисках (я это чувствовал) – меня; и, заметив моего спокойного Пилигрима в самом конце отряда, она громко крикнула:

      – Господин Альбер! Можно вас на минутку! Я хочу услышать ваши пояснения…

      Мне ничего другого не оставалось, как подъехать к её лёгкой карете и склониться в изящном поклоне.

      Своей красивой и грациозной ручкой она сжимала книгу в чёрном переплёте с крупной надписью золотыми буквами по-латыни – "Alchimia".

      Сотворив лучезарную улыбку, Беатрис спросила:

      – Скажите, господин Альбер, а вы занимались изготовлением золота из свинца, как это возможно в алхимической практике?

      "Если она действительно и всерьёз интересуется алхимией, то я, безусловно, ей очень интересен, особенно с содержимым своего рюкзака… чего, конечно же нет в этой её интересной книге"… – подумал я.

      – Нет, нам не удалось с моим отчимом сделать эту универсальную субстанцию под названием "философский камень," с помощью которой можно превращать неблагородные металлы в благородные, – сказал я с важным видом опытного алхимика.

      – Очень жаль, – сказала Беатрис. – Мы, в университете, тоже пытались найти состав, как вы хорошо сказали "универсальной субстанции," ускоряющий естественный процесс эволюции, но тщетно… Я полагаю, что философский камень должен быть именно в жидком состоянии, а как вы думаете?

      – Я согласен с вами, графиня. Жидкость гораздо лучше взаимодействует со всеми другими предметами и веществами, – сказал я, не оставляя взятого менторского тона.

      – Но лично меня больше всего интересует эликсир бессмертия, а вас? – не унималась Беатрис.

      – Да, конечно, эта субстанция важнее всего для любого человека, чем золото… Может быть, у моего немецкого знакомого, нам удастся получить хоть немного бесценных знаний, – сказал я, в надежде закончить этот разговор.

      – О