Пять сказок от зайчишки Зайки. Игорь Дасиевич Шиповских

глядя, как они важно плавают прямо у него перед клювом.

      – Ох, ну и глупый же ты петушок… нас такими природа создала, потому-то мы так и ходим. Да и шпор-то у нас нет, чтобы ими хвастать! Ты пойми дурашка, каждому своё,… кому как удобно, тот так и ходит. Да и не тебе нас поучать! Сам-то ты плавать не учишься,… вместе с нами нырять не собираешься,… так что и помалкивай… – посмеиваясь над незадачливым петушком, покрякивали утки.

      – Ох, больно мне надо с вами купаться, что я в этой луже не видел,… пойду-ка я лучше от вас,… надоели вы мне! – громко отвечал им петушок, тут же ударял лапкой по земле и, выбив из неё клочки пыли, осыпал ею уток.

      – Фи, какой невоспитанный петушок… – недовольно крякали утки и уплывали от него прочь. А петушок, вдоволь напустив пыли и изрядно нашалившись, нёсся забавляться дальше. Прибежит в курятник, и ну давай на куриц кукарекать, поучать их начинает.

      – Да вы всё не правильно делаете! И сидите не сяк, и квохчите не в такт,… ну кто же эдак устраивается на насесте, а ну-ка дайте-ка я вам покажу… – петушится он. И начинает перед курами целый спектакль устраивать. Заберётся к ним на жёрдочку, лапками за неё ухватится и пытается выпятиться таким образом, чтобы можно было шпорами похвастать.

      Гребешком трясёт, хвост распушает, шейку вытягивает, кукарекать старается. А жёрдочка-то тонкая только на кур и рассчитана, а петушок-то молодой, неопытный, удержаться ему сложно, возьми, да и оборвись с неё. И всегда он так неловко, так нелепо падал, что большой ворох всякой чепухи из сена и соломы в воздух поднимал.

      И так каждый раз. Ну как ни начнёт воображать-важничать, так обязательно и свалится. Наведёт в курятнике тарарам да суматоху, и убежит восвояси, чтобы старшие куры не заставили его порядок наводить. Но вскоре курам всё это безобразие надоело, и когда он, в очередной раз, пришёл к ним в курятник забавляться, то они его просто не пустили.

      – Пошёл отсюда, петух заполошенный! Тебе бы только хвалиться да шалить, а нам потом за тобой убирать! – говорят они ему, да гонят проказника прочь. Ну а петушку делать нечего, он покудахтал на кур, покудахтал, да и отправился в дальний угол птичьего двора, к старому индюку приставать. Пришёл к нему в загон и давай его поучать.

      – Ну, кто же так хвост веером распускает, негоже это,… вот я тебе сейчас покажу как надо… – прокукарекал он и начал перед ним красоваться, своим хвостом фигурные фортеля выделывать. Да так навыделывался, что у него голова кругом пошла, и он от такого кружения на бок шлёпнулся. Лежит головой крутит, крылом хлопает, на индюка смотрит, а тот у него в глазах двоиться да бородкой потрясывает.

      – Неправильно ты индюк свою бородку носишь, не должна она у тебя с клюва вниз свисать… – вновь кукарекает петушок, и еле приподнявшись, в запале не разобрав, что к чему, опять давай на индюка прыгать-скакать, да пытаться тому бородку подправлять.

      Ну, какому же индюку понравиться, когда ему всякий там петушок-глупышок бородку поправлять норовит. Ну не терпят индюки к себе такого отношения. Вот и