Осколки полевых цветов. Микалея Смелтцер

любопытный взгляд.

      – Она моя новая соседка.

      – Ух ты, круто! – Форрест, кажется, удовлетворен ответом. – Так можно мне розового динозавра?

      – Конечно. – Я макаю кисть в розовую краску и принимаюсь за работу.

      – Ты высовываешь язык, когда рисуешь.

      – А? – Я поднимаю глаза на звук голоса Тайера и случайно оставляю на щеке ребенка полоску розовой краски. Я беру влажную тряпку и вытираю ее, пока Тайер объясняет:

      – Когда ты сосредоточена. Твой язык. Ты его высовываешь.

      – Я не знала.

      Ему словно хочется сказать что-то еще, но он предпочитает этого не делать. Я заканчиваю с динозавром (откровенно говоря, он похож на гигантский розовый шар, и в нем нет ничего от динозавра), передаю Форресту зеркало, и он радостно улыбается.

      – Класс! Спасибо, Салем!

      Тайер качает головой, по его лицу расплывается широкая улыбка. У него белые ровные зубы, но на одном из клыков заметен скол. Это даже очаровательно. Он кладет в банку двадцатку, и я благодарно улыбаюсь.

      – Обязательно зайди в мамин киоск. Там кексы.

      Его карие глаза загораются.

      – Люблю кексы. Хорошего дня, Салем.

      – И тебе.

      Я смотрю, как он уходит, разговаривая с сыном, и вижу направляющегося ко мне Калеба. Я не думала, что он найдет возможность отойти от стенда своей семьи, где продаются пироги и что-то еще. В его руках две банки газировки, и при виде их я с облегчением вздыхаю. Калеб пристально наблюдает за Тайером.

      – Что здесь делает твой соседушка? – В его голосе слышна издевка, и я даже не могу его за это винить, ведь Тайер заподозрил, что он накачал меня наркотиками.

      Он передает мне банку диетической колы и выдвигает из-под стола пластиковый складной стул, пока я приглашаю к себе следующего ребенка.

      – Это же распродажа выпечки, она проводится в центре города и открыта для всех желающих. – Я даю ему время на размышления, а потом добавляю: – Его сынишка захотел раскрасить себе лицо.

      Он делает глоток обычной кока-колы. Заметив, что я слишком занята, чтобы открыть крышку на своей банке, он протягивает руку и открывает ее для меня. Газировка бурно шипит.

      – Спасибо.

      – Не знаю, почему, но этот парень мне не нравится, – продолжает Калеб, пока я выполняю следующий заказ на единорога. У него странное выражение лица, нечто среднее между замешательством и отвращением. – Он какой-то…чудной.

      – Не уверена, что он чудной. Может, скорее угрюмый? Да, скорее так.

      – И это тоже.

      – Как дела на стенде твоей мамы?

      – Почти все раскуплено.

      Я не удивлена. Его мама печет лучшие пироги в округе.

      – Ты купил для меня пирог с арахисовым маслом?

      Он усмехается.

      – Да, детка. Сразу его убери.

      – Спасибо. Я бы тебя поцеловала, если бы не была так занята. – Я покачиваю кистью. – Ты не видел Лорен?

      – Видел. Она в будке для метания колец. А я-то думал, что это распродажа выпечки. Откуда тогда все эти случайные киоски?

      Я бросаю