Искатели сокровищ. Алик Затируха

Милиционер зло засвистел. Ильича это не остановило. Подойдя к офицеру, он все с тем же живейшим интересом, не забыв картинно заложить большой палец за жилетку, спросил: «А что, батенька, лошадь у вас есть?»

      Профессиональное обоняние гаишника было жестоко оскорблено. Наметанный глаз сразу определил, что гражданин не просто пьян в стельку, а едва ли ни в состоянии белой горячки пребывает. «А корова?» – норовя покрутить пуговицу капитанского мундира, допытывался неугомонный Ильич. Офицер-гаишник не поддержал пьяного разговора даже с вождем. Он исполнил свой долг: вызвал по рации спецмедслужбу. А до ее приезда толпа зевак могла видеть, как на самой середине главной улицы столицы товарищ Ленин чего-то настойчиво добивается от милиционера, а тот юлит и валяет ваньку.

      Через полчаса начальник вытрезвителя докладывал дежурному по городу:

      – Товарищ полковник, у нас тут… Не знаю прямо, как и сказать… К нам тут Ленин попал…

      – Кто к вам попал?! Нанюхался что ли от своей клиентуры?

      – А черт его знает, кто он на самом деле? Лыка не вяжет. Только про какую-то лошадь и корову все время спрашивает… Товарищ полковник, верите: ну Ленин и Ленин! Эх и похож! Вот это похож так похож! И подходить к нему боязно. Еле успокоили. Пришлось сказать, что лошади и коровы есть у каждого работника вытрезвителя.

      – Документы какие-нибудь при нем имеются?

      – Только визитка гостиницы «Москва»…

      Так печально – вытрезвителем и последующим выдворением к месту постоянной прописки в Барнаул – закончилось для актера Алтайского Краевого театра Драмы Ивана Емельяновича Рогульского его пребывание в столице. И не дано было ему выучить слова и мелодию песни «Нас венчали не в церкви». Так и не узнал он, как правильно пишется «в ногу».

      Впрочем, тут надо было думать не о том, что из репертуара вождя напевать и насвистывать на сцене, а о том, как бы вовсе с нее не поперли. Позорное времяпровождение в столице сделало очень проблематичным продолжение актерской карьеры Ивана Емельяновича. А ведь какой она могла быть!

      Природа по какой-то своей таинственной потребности (или проказы ради?) создает порой таких точных двойников известным лицам, что только диву даешься. Она, конечно, иногда и для простого человека вылепит некое его подобие – но уже не с таким тщанием, уже спустя рукава, уже как-то совсем по-человечески халтурно: «Ладно, и так сойдёт…»

      Вот идешь ты, чисто выбритый, в свежей белой сорочке, в библиотеку за «Опытами» Монтеня, и вдруг из стайки собравшихся у пивного ларька опухших, смрадных выпивох раздается радостный крик в твою сторону: «Ё моё – Ляка! Иди, иди-ка сюда, угости кента пивком…» Ты прибавляешь шагу, а непризнанный тобой кент говорит обиженно собутыльникам: «Зазнался гад! А ведь одну зону мы с ним топтали. У него это уже вторая ходка была. И снова – за совращение малолеток… Погоди, а может, и не Ляка это, а? У Ляки морда как будто пошире была…»

      Иван