Часы. Мэри Со

но наш корабль уже столкнулся с ним и терпел крушение, и только Сьюзан могла предотвратить горькие последствия. Обшивка корабля – залог его надежности и безопасности находящихся на нем пассажиров – была сделала из самого ценного, но в то же время непрочного материала – доверия, и образовавшуюся в ней брешь можно было закрыть лишь правдой. Поэтому Сьюзан решила поведать мне историю Марвина. Вернее, то, что она могла рассказать, поскольку его след терялся где-то далеко в неизвестном направлении. Как рос, как выживал запутавшийся, раненый в сердце мальчишка, она не знала – она сдалась, как только поняла, что никогда не увидит брата прежним. И дело было не в том, что в суде просили максимальное наказание за преступление. Само преступление перечеркнуло жизнь Марвина, и отчасти перечеркнуло ее жизнь. Была проведена черта.

      – Я не думала, что в жизни будет еще одно «после». Я надеялась, несчастье с родителями станет единственной трагедией, и я перестану терять близких. Но Марвин… Это случилось совсем скоро. Я потеряла его практически сразу, Лу. Еще задолго до того, как он попал туда…

      Я никогда не задумывалась о том, какой была Сьюзан «до» – она не показывала боль, с которой жила все это время. Быть может, временами она отступала, однако исчезнуть полностью не могла: разве можно было совладать со злостью на себя из-за того, что чья-то жизнь была принесена в жертву ради своей? Я бы сама боролась с желанием вернуться и начать снова вытаскивать его из пропасти, ждать его возвращения, поддерживать – даже после того, как сказала ему и себе самой: «Хватит!»

      Но люди не исправляются, пока не осознают, что это необходимо. Давал ли Марвин себе в этом отчет?

      Я не знала, как относиться и к неожиданному пониманию того, что Сьюзан оказалась одной из нас – она тоже кого-то потеряла. Впрочем, детям проще с этим справиться – они только учится жить. Ну а если ты взрослый, тебе остается лишь биться над очередным коварным уроком, брошенным с барского плеча неумолимой судьбой. И ты учишься жить дальше, через силу, примиряешься со случившимся, и постепенно горе, не меняясь в масштабах, отходит на второй план. Но его черное одутловатое тельце всегда выжидает за нагромождением текущих приоритетов и проблем, и если ты получаешь внезапное напоминание, даже спустя десятки лет…

      Сьюзан не была готова. Разве можно подготовить себя к тому, что, вопреки естественному ходу вещей, твой младший брат безмолвно покинет эту землю, поставив тебя перед грубым фактом? И ты даже не сможешь с ним проститься…

      Я быстро перебросила одну плюшку с общей тарелки на свою: она была настолько горячей, что обжигала пальцы. Слизнув с них растаявший сахар, я воодушевленно посмотрела на Сьюзан.

      – На здоровье, – она нежно взглянула на меня. Было видно, что она хотела начать разговор, но никак не могла подобрать слов. Я решила ей помочь.

      – Ты хотела поговорить со мной наедине?

      Она замялась и потупила взгляд. Чашка почти беззвучно опустилась на стол.

      – Эта новость… Она… Его последним желанием было, чтобы я приехала домой…

      – В